|
Русский характер.
| |
| Strannik | Дата: Воскресенье, 14.03.2010, 12:36 | Сообщение # 1 |
 Мудрость сияния
Группа: Проверенные
Сообщений: 2597
Статус: Offline
| Русский характер.
«Алжир, 7 утра. Завтрак для экипажа: апельсиновый сок, омлет с помидорами, бутерброды с курицей, сыр, тосты, масло и много кофе. Был сервирован длинный стол под белой скатертью. Ресторан — наверху гостиницы. Много окон. Свет бил отовсюду. Расселись.
Командир корабля: «Есть аккуратно, глотать правильно, понял, борттехник?» «А что я?» — засуетился тот. «Чтобы не было у меня проблем», — сказал командир. Я сидел рядом с правым пилотом Валерой, спросил его тихо: «Чего это он?» — «Да, раз борттехник подавился, а потом у нас движок заело».
Принесли кофе в больших белых чайниках. «Что это? — командир вертел в руках кофейную чашку. Кивнул мне: — Скажи, чтоб принесли нормальные чашки, это мензурки какие-то».
Чашка в его руках смотрелась наперстком. Но в таких ручищах и ведро не больше стакана. Я поднял палец, подбежал щуплый официант. На нем белый фартук от пояса вниз. «Принесите большие чашки». — «Передайте господам, это очень крепкий кофе». — «Господа это знают», — сказал Валера, он говорил по-французски.
Чашки заменили. Разлили кофе. Из чайника лился жидкий гудрон.
Командир выпил первую чашку почти залпом. С этим экипажем я следовал впервые. На них форма «Аэрофлота», но они — военные: выполняют миротворческую миссию в Африке.
Они взяли меня в Бамако. Мне было приказано сопроводить борт в Союз. Их бортпереводчик отправился с другим судном на юг. Я отпил кофе, погрузился в воспоминания. В Бамако я жил в отеле «Дефранс». Жару проводил в бассейне, под вечер выползал в город. Сухой воздух, красноватая почва, пальмы, но прохладные ночи.
Однажды зашел в книжный магазинчик. Появилась, подумал, продавщица, но она и владела магазином, как потом выяснилось.
Девушка была шедевром любви индийца и африканки. Тонкая талия, высокая грудь, правильные черты лица. И вся — шоколадная. Африканские губы подчинены божественной индийской форме. А какой от нее исходил аромат! Он получался отсоединения настоящего мыла «Люкс» с молодой черной кожей. Я закипел, мозг испарился.
Я забыл, что я советский гражданин, что забывать было строго запрещено.
Было еще что-то очень важное, что я не мог вспомнить. Тело мне не принадлежало. «Что со мной, — кричал я сам себе, — куда меня тащит?» Я плел ей о книгах, о снеге, посыпанном черной икрой. Ходил за ней, как опилок за магнитом, рассказывал запрещенные анекдоты, килограммами скупал книги. Я проторчал в магазине целый день и даже пытался остаться на ночь.
Через два дня мы уже стояли близко-близко. В порыве я накинулся на ее губы, сжал в объятиях, она забилась, как горный поток. Я получил толчок в бок. «Ты где?» — буркнул Валера. Я очнулся, выдохнул, вытер лоб салфеткой. Потянулся за кофе. Спросил Валеру: «Будешь?» — «Давай».
Я слишком резко наклонил чайник, из чашки выплеснулось и попало на кисть Валере. Он отдернул руку: «Черт, горячо!» — «Прости». «Это не к добру», — хмуро произнес Валерка.
«Да ладно, — сказал я, — чего ты такой суеверный?» «Полетай с наше, — хмуро отвечал Валера, вставая. — Пора». В аэропорту было жарко. Ветерок нес легкий запах керосина. Мы с Валерой подали план полета, вернулись к самолету. Это был четырехмоторный «Ан-12». Я сел на место радиста, справа внизу у двери. Выше было три кресла, левое — командира, правое — Валерино, посредине — старшего борттехника. Оно могло отодвигаться назад и в сторону. Ниже всех, над выпуклым стеклянным люком, — штурман. «Ничего, что я слева?» — обратился командир к Валере, гоготнул, любовно двинул его кулачищем в плечо. Валера легко взлетел в свое кресло.
Мне бросил: «Запроси запуск». «Запуск разрешен», — ответил я. «Добро». Борттехник стоял снаружи, проверял движки. Поднял вверх палец. Порядок. «Запроси руление». Я связался с вышкой. «Руление разрешается, полоса ноль два, ветер два узла, номер третий на взлет». Самолет покатил, покачивая крыльями.
Через двадцать минут мы были в небе. Я отработал точку доклада — т. е. передал местному диспетчеру высоту, курс и прочее, — вышел в «предбанник», помещение позади кабины. Борттехник готовил борщ на плитке. Я сел.
Он обратился ко мне: «Ты женат?» Меня ожгло. Какой ужас! Я оцепенел. Только тут я вспомнил, что я женат. Ну, Африка! Ну, колдовская земля! Не ответив, вернулся в кабину. «Гроза по курсу, — сказал борттехник, глядя в локатор, — засветка приличная». Командир изрек: «Запроси обойти и снизиться». Я связался с землей. «Не разрешают», — доложил я. «Не разрешают, — задумчиво произнес командир, — какие добрые люди. Не жалеют для нас царствия небесного».
У меня в животе стало плохо, видимо, кофе все-таки был крепок для меня. Командир глянул в мою сторону: «Про грозу сказывал?» — «Да, но они говорят, у них нет таких данных». — «Нет данных», — ласково повторил командир. Кругом быстро темнело.
Впереди в черноте — фиолетовые вспышки. На миг возникало грандиозное великолепие неземных гор, долин, от которых захватывало дух. По стеклу струилось небесное электричество. Зеленые чертики бегают, как говорят пилоты. Крылья объяты зеленым свечением. «Может, прорвемся?» — сказал борттехник. «Куда ж я вас, грешников, без покаяния», — нежно проговорил командир. Оглянулся на меня.
Я стоял за борттехником, упершись ногами в ребра прохода. У меня зардели уши. Господи, только бы сесть, я навсегда выброшу из сердца эту африканку!
«Приготовились к маневру», — сказал командир. Справа засиял свет, за ним — страшный треск. Из щитка правого пилота повалил дым. «Я горю», — сказал Валера. «Спокойно, — сказал командир, — это лишнее горит». «Какое лишнее?! — взвился борттехник. — Это пожар!» В животе у меня возник кипяток, а внутри кипятка страшный холод.
|
| |
| |
| Strannik | Дата: Воскресенье, 14.03.2010, 12:36 | Сообщение # 2 |
|
Мудрость сияния
Группа: Проверенные
Сообщений: 2597
Статус: Offline
| Я подозревал, это уже не от кофе, но боялся не только слова, но самой мысли о том слове. Господи, пожалуйста, не сейчас. «Сообщи о пожаре». Я открыл рот: голос пропал. Командир продолжил: «Скажи, что снижаемся, пусть дадут эшелон». Вновь оглянулся на меня. Я увидел глаза бессмертного человека, он был не просто спокоен, он был счастлив. Это вставило меня на место с такой силой, что я влетел в волну командирского кайфа.
Я включил микрофон, хладнокровно произнес «Мэйдэй, Мэйдэй», что означает «SOS!». И только это слово вошло в радиопространство, эфир замер. Все разговоры стихли. В абсолютной тишине я произнес: «Аэрофлот номер 112456. Пожар на борту, просим эшелон для снижения».
Ответ не замедлил: «Разрешен любой эшелон на ваше усмотрение». Командир отжал четыре красные ручки управления двигателями от себя, самолет ухнул в синюю бездну. Кабину заполнил едкий запах. «Вентиляцию». — «Есть».
С земли: «Аэрофлот, доложите обстановку». — «Скажи, горим, пусть дадут посадку». — «Разрешаем — Дубровник». — «Понял. Штурман, расчет на Дубровник». — «Есть». Командир отдавал четкие команды.
Через минуту: «Передай, интенсивность горения упала. Запроси Тёкёль. Чего нам Дубровник? Дотянем в Тёкёль. Родное место. Последнее говорить не надо». — «Понял». — «Разрешено в Тёкёль». — «Штурман, слышал?» — «Да». Мы быстро снижались. Я смотрел на щиток правака, дым истончался, превращаясь в прозрачный. Показалась полоса. Толчок. Реверс. Самолет останавливается. «Глуши движки. Обесточиваем».
Командир хлопнул борттехника по плечу: «Говорил же, лишнее горит. А ты — пожар, пожар». Все были счастливы. Полет излечил меня от африканки, и я вернулся в семью».
На левой руке короткая линия Влияния образует сторону треугольника (рис. 4, желтый, л. Жизни — зеленый).
Гипотенуза треугольника — линия Поездки — оранжевый.
Основание фигуры — поперечная, знак сложных обстоятельств — красный.
Треугольник выражает опасность от огня.
Любопытно, как огонь африканской страсти увязался с пожаром на борту.
И еще — то и другое оказалось непродолжительным.
|
| |
| |
Виктория
|
