| Strannik | Дата: Четверг, 01.09.2011, 14:17 | Сообщение # 1 |
 Мудрость сияния
Группа: Проверенные
Сообщений: 2597
Статус: Offline
| В ожидании горчицы.
«По пути зашел в магазин. Купил большую скумбрию. Подумал, купил еще одну. Дома выложил рыбу в раковину.
Прибежал младший, ткнул пальцем в темное с полосками тело: «Это что?» — «Рыба». — «Какая?» — «Скумбрия». — «А где она живет?» Я помедлил: а где же она живет? Сын глянул на меня голубыми глазами. «В море», — сказал я. Дальше шла ловушка. «В каком?» — спросил ребенок, продолжая доверчиво смотреть в глаза. Я почесал затылок: вот тебе и на. В каком море она может жить? Мало ли у нас морей. Я погладил белокурую головку: «А где мама?» — «Мама на занятиях». — «Угу». Впрочем, не важно, где мама. Рыбу у нас всегда готовит папа. Особенно скумбрию.
Сын дернул за полу пиджака: «В каком море?» — «В большом, огромном синем море». — Я тяну время. Но от ответа не уйти. Сейчас он спросит, как называется это море. И что? Я просто выгадываю время. Для чего? Что это даст? Бог знает, где водится скумбрия. Я — нет. И в этом — вся штука. В глазах сына сверкнула радость понимания: «А-а-а, в большом!» Он унесся в комнату. Это озадачило. Однако — решил я и двинул к книжному шкафу. Где это может быть? В энциклопедии. Но у нас не было энциклопедии. В поваренной книге? Поваренная книга умалчивала, откуда пользователь мог выловить скумбрию. Там говорилось о том, как ее готовить. О том, можно ли это все есть, сказано не было. Предполагается, что это очевидно. Скумбрию едят, и еще как. Я сам проделывал это несколько раз. Главное — побольше луку. Я побарабанил пальцами по стеклу книжного шкафа. Начальник со странной фамилией Теткин сожрет меня, как скумбрию. А ведь он ничего обо мне не знает. Как я не знаю ничего о скумбрии. Просто сегодня нам обоим не повезло. Взгляд просачивался за стекло шкафа, гас в смутной дымке. Теткин ждал этого давно. Он ждал, когда я совершу ошибку. И я ее совершил. Я оттолкнулся от шкафа. Из груди вырвался вздох. Жаль терять работу. Воображение предъявило улицу с мешками мусора и тусклым освещением. Теткин пообещал: вас ждет 100% улица, г-н Чесноков. Вот так! Сердце ныло и кипело одновременно. Что делать? Что? Надо занять руки. Я достал разделочную доску. Вытащил рыжий пакет с мукой. Положил рядом тарелку. Бросил первую рыбу на воск доски. Тушка была выпотрошена. Я снял черную пленку с внутренней полости. Омыл водой, порезал на куски, извалял в муке, выложил на тарелку. Густо посолил. Уволит. Как пить даст, уволит — завтра же. Выгонит к черту.
«Чего вздыхаешь?» — мать появилась неожиданно. Я вздрогнул: «Да вот, ребенок спросил, в каком море ловят скумбрию. А я не знаю». Мать рассмеялась: «Кто ж не знает, где ловится макрель!» — «Подожди, макрель? Ты сказала — макрель?» — «Да, макрель. Бабушка ее так называла». Я ударил себя по лбу: «Вот оно что!» — «Что?» — «Ты представляешь, читал я у Марка Твена, кажется. Там ковбой, а может, не ковбой — путешественник заехал в трактир, спросил поесть. Трактирщик приносит макрель с горчицей. Посетитель восклицает: «Но я не люблю макрель!» — «Тогда кушайте горчицу», — отвечает трактирщик». Мать прыснула от смеха. Я мотал головой: «Так это была скумбрия!» — «Ну и что?» — «Да я годами думал, что за макрель такая? Вот дела. Прямо обухом по башке!» — «Ну вот и прозрел, — мать вытерла мне лоб рукой, закончила, — а ловят ее в Атлантике и в Средиземном море». Я кивал. Мысли были далеко. Ну что с того? Все равно ты уволен. Как жить? Трое детей. Двое родителей. Безвыходно. Даже для узнавшего тайну макрели.
«Но, наверно, не из-за макрели твои вздохи. Что, опять Теткин?» Я кивнул: «Завтра он меня уволит». «Ну, завтра — не сегодня», — мать выразительно посмотрела на меня. Я приступил к луковице: «Что ты хочешь этим сказать?» — «Я тебе историю расскажу про отца твоего. Он, как говорится, университетов не кончал. Но некоторые его решения меня изумляли. В конце войны это было. Он, как ты помнишь, в авиации служил, в техническом составе. Стояли они полком где-то на Западной Украине. Как-то раз, не помню почему, все куда-то уехали, зачем, не могу сказать, да и не в этом дело. Отбыли. А его назначили дежурным по аэродрому. Ну, какой там аэродром — поле чистое и все. Человек пять осталось — самолеты охранять. Дело под вечер. Вдруг бежит связист: глаза на лбу, кричит, получено сообщение, что в сторону аэродрома движется пятьсот бендеровцев. Я помню, не утерпела, спрашиваю отца: «Что ты стал делать?» Отец рассмеялся: «Что стал делать? Что стал делать? А ничего. Спать лег». Я в ужасе смотрел на мать: «Спать лег?» — «Да, представь себе». — «Не может быть?!» — «А вот». — «И что же?» — «Что? Ночь проспали. Утром проснулись — никаких бендеровцев». — «Куда ж они делись?» — «А Бог их знает. Не появились и все. Я отца пытать: «Да как же ты спать улегся?» Он мне: «А что делать? Нас шестеро — их пятьсот. Чего делать? Ничего. Спать». Мать кивнула: «Вот и ты ложись спать. За ночь многое может произойти». Спал я плохо. Но вот какое дело — не уволили меня. Просто перевели в другой отдел».
Вновь перед нами ситуация, когда рука «забыла» написать линию рождения.
Проводим ее в нашем воображении на расстоянии 7 мм от первой браслетной линии (красный штрих).
Линия отца — ближайшая к линии Жизни (синий).
На ней нет признаков, выражающих серьезные нарушения системы самосохранения.
|
| |
| |
