| Strannik | Дата: Вторник, 27.04.2010, 16:25 | Сообщение # 1 |
 Мудрость сияния
Группа: Проверенные
Сообщений: 2597
Статус: Offline
| Прощание с Му.
Он глянул, и глаза его не обещали ничего хорошего. Что-то вспыхнуло глубоко в сердце как красная искра, потом где-то в глубине сознания мелькнул светлый комочек, ясно я не понимала, но будто восходила к пониманию, что этот комочек — смятая картинка. Живая, как фильм. Красная искра означала страх. А блестящий комочек развернулся, и я увидела, что там.
Но было поздно. За секунду я увидела, что будет. Но уже не успеть. Тело поворачивается слишком медленно, я стала сдвигаться в сторону, но неуклюже и запаздывая. Я знала уже, что ничего нельзя сделать — нет времени. Чуть предшествуя этому, его рука ухватила бутылку из-под пива и швырнула мне в лицо. Я все-таки сдвинулась, и бутылка не попала мне по носу, но угодила в щеку под глаз. Еще не было боли. Я видела: бутылка отскочила, как резиновая, и покатилась под стол, но не слышала звука. Еще не было больно. Недолго. Красная искра осой подлетела к лицу и впилась, и следом вспышка, и за ней боль. И его голос: «Сука! Ты у меня получишь!» Внутри все заполнено криком: «За что?!» — «Где ты была, тварь?» Я прижимаю руку к лицу. Место удара быстро отекает. Слезы катятся непроизвольно ручьями и капают на пол. Я отнимаю руку: крови нет. Эта часть лица быстро немеет. Еще было удивление: как голова не раскололась. Должна была расколоться. Но все цело: и голова, и бутылка. Как я еще могу отвечать? Я отвечаю, хотя движения челюсти самопроизвольны и не совпадают со звуками, но я слышу, как звуки выходят, чужие, не мои, не похожие ни на что. «Я была в магазине». — «В магазине ты была. А че ты,... такая, делала в магазине? — «Продукты покупала». — «Продукты покупала? И где эти продукты?» — «Да вон они». — «Ну, и чего они у нас тут стоят? Где им место? В холодильник положь хотя бы. Я за тебя, что ли, буду ложить?» Я иду боком, делая круг подальше от него. Он встал. Страх обдал снизу доверху. «Я из тебя,..., сделаю человека». Он отвернулся, сделал два шага, плюхнулся в кресло и включил телевизор. Он не был пьян. Он, в общем, не пил. Наклоны вниз мне уже не удавались, в месте удара бил тяжелый молот. Как идти на работу завтра, щека распухнет и посинеет? Ужас! Стыд! Я реву, я сдерживаю рыдания. За что? Почему? Как это могло случиться со мной? Голова кружилась и болела. Это сон, и я проснусь, и все будет хорошо. Но другой голос говорил: не проснешься. Проснуться невозможно. Можно только уснуть. Я содрогнулась от мысли. Моя бедная девочка, моя Томочка. Нет, я никогда не оставлю ее. Где она? Как она? Я быстро сложила продукты и тихонько увильнула в спальню. Ребенок спал. Все было нормально. Девять вечера. Все нормально. А слезы текли горячей рекой, и горела щека. Зачем я ушла от Алек-сандра? Как нам было хорошо. Он так заботился, вежливый, интеллигентный, добрый, как он разбирался в музыке. Зачем я это сделала ? Ведь я знала, я предвидела, я говорила: Кира, не делай этого. Но вот унесло страстью. Сладкой страстью. Ничего, кроме секса. Казалось, что хороший секс — это начало и за ним последует такой же блеск жизни. Но жизни не последовало. Как я могла так влипнуть? Так попасться? Я думала — все такие. Такие, как Александр. Вот что я думала, вот в чем ошибка. Не все такие. Есть Александры, и есть Герасимы. Герасим — имя, известное со школы. Тот был немой, но как бы снаружи, а этот — изнутри. Он хоть и говорит, но немой. Тот тоже странный, а Муму взял и утопил. Как же это происходит, когда? В какой момент? Ведь поначалу все было не так, были ласки горячие, как лава, и были нежные слова или казались — теперь кажется, что казались нежными, но была человеческая речь. А сейчас грубость, вспышки ярости. И секс жадный, требовательный. Как это случилось? Не выявить, не установить, где миг. Разум вывернул носок памяти. Это было давно, в самом начале. Мы поехали покупать мне скрипку. Я долго выбирала, осматривала, поворачивала нежные тела скрипок, грела рукой их ласковую гладкую поверхность, проводила пальцем по струнам, они отвечали далеким стоном, как томлением перед поцелуем отвечает сердце. Герасим стоял рядом, позевывая и оглядываясь по сторонам. Наконец я сделала выбор, он странно посмотрел, взял скрипку в руки, повертел, потом изрек: «А чего такая маленькая? За такие бабки можно и побольше купить». «То есть?» — я не понимала. «Да вон стоят», — он указал размахом плеча на соседний стенд. Там стояли виолончели. Я не понимала. Улыбка тронула губы. Я догадалась. Ты шутишь — чуть было не произнесла и осеклась. Боже! На секунду похолодело сердце. Он не шутил. Он не понимал, не видел, не знал разницы между скрипкой и виолончелью. Для него это было одно и то же! Чушь! Когда я заглянула в его глаза, меня осенило: я не могу сказать об этом. Если скажу, я могу очень пожалеть, причем немедленно. Может, тогда? Я не сумела укротить глаза и выдала себя? Он перехватил взгляд и понял, что я смеюсь над ним? Через время стала проскальзывать брань. Потом ссора, и он в первый раз ударил. Мое возмущение было погашено вторым ударом. Я поняла: если будет третий, то меня не станет. Сгорела вся нежность и мои чувства. Любовь встала, вышла и прыгнула без парашюта. С этого момента все пошло по-другому. Мат вытеснил речь, он впадал в гнев и мог ударить из ничего. Может, он понял, что ему не вернуть мою любовь, и мстил? Хотел заставить? Но не заставить и не остановить невидимый поезд свободы. Поезд начал движение. День расставания был на соседней станции»,
На левой руке линия влияния ассоциирована с несколькими мелкими прямоугольными фигурами, слегка приподнятыми над общим рельефом, — это связывают с грубостью партнера и его склонностью к насилию (рис. 4, л. влияния — желтый, прямоугольники — оранжевые).
Чуть выше точки слияния возле линии судьбы (рис. 4, синий) просматриваются небольшие выпячивания папиллярного узора (рис. 4, красный) — признаки трактуются как снижение безопасности, опасность мелких травм, которые обычно причиняются людьми.
|
| |
| |
