| Strannik | Дата: Воскресенье, 14.03.2010, 12:16 | Сообщение # 1 |
 Мудрость сияния
Группа: Проверенные
Сообщений: 2597
Статус: Offline
| Плюс будущее.
«Мне показалось, я мгновенно погрузилась в сказочный сон. Только в таких снах реальность чище, ярче, сочнее, наполнена светом. В этом магическом мире исполнится любое желание. Как пожелаешь — тут же. А может, наоборот, — я проснулась. Я спала в плохом сне. Где серое небо, удушливый запах шпал, дыма, мусора и давно не мывшегося человека. Мы встречали поезд. Поезд издали похож на головастика. Дернулся в сторону, вильнул хвостом. Он рос непостижимо. Глаза его квадратные расширялись, нос и красные усы утяжелялись. Он подкатил.
Медленно плыли вагоны, запыленные, блекло-зеленые.
Я оглянулась: народ — кто с интересом, кто тупо — смотрел на группу школьников, толпившихся возле дородной женщины в черной юбке, белой блузке и с красным бантом на груди. Поезд останавливался, но не встал еще, а невесомо парил над рельсами. Увидев пятый вагон, все засеменили за ним.
В пятом вагоне ехали гости из Праги, школьники. Они приехали погостить у нас в Москве и пожить в семьях. Я ни о чем не догадывалась, меж тем минута моего погружения в иную реальность или пробуждения в сон приближалась. Из вагона выходили взрослые. Показались подростки. Девочка темноволосая, за ней мальчик черненький, девочка каштановая, еще одна. Рыженькая. Вдруг в глубине тамбура зажегся свет. Но это был не свет. Двигался паренек — узкий, высокий. Это блистали его волосы. Меня как из центрифуги завертело и выбрасывает.
Я внутренне разогнулась быстрее света и — затормозилась с такой же скоростью. Паренек еще и сантиметра не прошел, а я видела сон, сон счастья. Волосы его были белые, как пшеница, как белейшая мука из пшеницы, и синие глаза. Вещество его взгляда небесного было повсюду. Он прошел еще сантиметр, а я любила его всю жизньдо того, как он появился, в длинном сказочном сне. Он вышел, остановился. Я смотрела на него во все глаза и не дышала. Кто-то кого-то уже забирал. Но я знала, он подойдет ко мне и скажет: «Я хочу жить у этой девочки».
То справа, то слева учитель пыталась заглянуть в мои глаза и вмешаться. Она чуяла. Она двигала бровями, кашляла мне в ухо, но это был сон, и я не боялась и не видела ее, хотя, конечно, видела и слышала. Но ее страшно предупреждающее лицо впечаталось снаружи в обычную, предыдущую жизнь, к которой я уже не принадлежала.
Мальчик, не глядя по сторонам, подошел ко мне и сказал только мне: «Здравствуй. Я буду жить у вас». «Да», — сказала я. Мы приехали к нам. Родители ждали, готовились к девочке. А приехал мальчик. Они переглянулись, никто ничего не сказал, мать забрала мою постель в свою комнату. У нас была двухкомнатная квартира.
Мальчик ходил по квартире, ничего не брал руками, но указывал пальчиком и спрашивал: «Что это?» Я отвечала. Я не понимала, откуда исходит мой голос, он будто сразу появлялся в ушах, не сходя с языка. Мнилось, какие-то красные паутинки делят пространство на кубики и в этих кубиках, как в стеклах, увеличиваются предметы, на которые он бросал взгляд. Я не понимала, как еще смотрю в его глаза, на его лицо, вижу его руки и не умерла от блаженства. Это был бесконечный сладкий обморок. И будто лилась тихая музыка. Пела виолончель.
Я чувствовала, звуки исходят из меня, и знала, что он их слышит, потому что он извлекал мелодию из моего тела. Мы сели за стол, он взял вилку и нож. Нож он держал по-другому, как держат ручку, когда пишут. Я взяла так же.
И еще он говорил красиво, удлиняя «и» и «о» в «спасибо». «Что бы ты хотел увидеть в Москве?» — спросил папа. «Я хочу увидеть Бородино», — отвечал он. Отец приподнял брови — так он уточнял вопрос. Мальчик ответил: «Битву. Бородино».
«Чудно, — понял отец, — отвезешь его в панораму». Я повезла его на Кутузовский. Когда мы подошли к входу в круглое здание, он спросил: «Это есть Бородино?» — «Да». — «Прямо здесь?» Он странно смотрел на меня. «Это не то».
Я пила его голос, и не сразу дошло до меня. «Как не то?» — «Это неправда». — «Неправда?» — «Это картина. Я хочу настоящее место».
Я стала понимать: «Так ты хочешь поехать на место, где была сама битва?» — «Да, место». Я призадумалась. Нам строго-настрого было запрещено вывозить гостей за Московскую окружную. Но я не могла ему об этом сказать. «Я люблю Наполеона, —- сказал он, — хочу быть как он». Я сказала папе: «Он хочет на само Бородинское поле, а не на панораму». — «Это запрещено», — понизив голос, сказал папа. «Пожалуйста», — сказала я, глядя ему в глаза.
Папа встал, почесал затылок. «Ну ладно, только никому», — сказал он. Я кивнула. Я никому не сказала, кроме лучшей подруги Лены. Лена тоже никому, кроме учительницы. Мы поехали. В электричке он осторожно взял меня за руку. Из двух сердец струилась магическая дымка. «Ты приедешь в Прагу?» — спросил он. «Да», — сказала я. «Ты будешь жить у меня», — сказал он. «Да», — ответила я. Поезд, как самолет, летел над страной. Пространство открывало свои тайнички, из неведомой коробочки — разноцветный узелок, из узелка — Бородинское поле.
Он взглянул синими глазами на небо, облака расступились, брызнуло солнце. Он глубоко вдыхал свежий воздух и был счастлив, А я видела сны будущего. Но не наяву, не прямыми глазами, а глазами, спрятанными в груди. В книге будущего нет текстов, только картинки. Живые. Вот я иду по Праге рука в руку с моим пареньком. Я вижу его дом, его родителей.
Книга мелькала страницами, дуновение несло меня вперед, я увидела город, где буду жить, — весь на моей ладони. Над городом — растущая тень Эйфелевой башни. При этом я все время оставалась на Бородинском поле. Мы с моим чехом вернулись в Москву. Настал день, когда мой возлюбленный вошел в вагон и свет его волос погас. На общем собрании учительница объявила, разя нарушила распоряжение, то меня снимают с поездки в Прагу, как было запланировано ранее. Сначала они к нам, потом мы к ним. Черное море ужаса не успело взволноваться во мне.
Я была во сне, и я знала, что не будет так. Чудо продолжалось. Встает Лена и говорит: «Она моя самая лучшая подруга, она исправится. Я беру ее на поруки, я за нее ручаюсь». Весь класс ревом восторга поддерживает идею. И мне разрешают ехать. Мы едем, я живу у того мальчика. Мы гуляем по Праге, держась за руки. Мы ни разу не поцеловались, но мы были так полны друг другом, что это было бы лишним. Нам было по пятнадцать лет. Я вернулась.
Больше мы никогда не встречались. Через двадцать лет я встретила парижанина и уехала в Париж. Но и сейчас, лишь захочу, маленькая светлая точка в памяти взрывается светом счастья того таинственного сна».
|
| |
| |
| Strannik | Дата: Воскресенье, 14.03.2010, 12:26 | Сообщение # 2 |
|
Мудрость сияния
Группа: Проверенные
Сообщений: 2597
Статус: Offline
| 
На левой руке линия Влияния соприкасается с линией Поездки, которая затем следует параллельным курсом к линии Жизни (рис. 4, л. Влияния — желтый, л. Поездки — оранжевый, л. Жизни — зеленый).
Когда линия Поездки имеет подобную конфигурацию и позицию, то в паре с вилкообразными эпизодами на линии Жизни (рис. 4, красный) работает как эмиграционный признак.
При наличии признаков эмиграции (наш случай — лишь одна из трех десятков комбинаций) обладатель с детства испытывает тяготение уехать из страны.
Если присмотреться, линия Влияния в очень слабой форме тянется вверх (рис. 4, соединительная л. — коричневый) и входит в другую линию Влияния, поставленную в возрасте 34—35 лет (рис. 4, синий), которая выражает влюбленность в парижанина.
Как мы видим, морфологическая связь есть.
Первая любовь к иностранцу была знаком будущего замужества за границей.
|
| |
| |
