КРИСТАЛЛ ДУХА

[ Новые сообщения · Участники · Правила форума · Поиск · RSS ]
  • Страница 1 из 1
  • 1
Модератор форума: мартагона, DEMONAZ  
Форум » Хиромантия » Статьи Финогеева » Элемент Дубровского.
Элемент Дубровского.
egliveДата: Среда, 09.09.2015, 10:06 | Сообщение # 1
Мудрость сияния
Группа: Хиромант
Сообщений: 2371
Награды: 137
Статус: Offline
Элемент Дубровского.

Руки Алексея Ивановича украшали советские «канонические» татуировки.
Медсестра Светлана Ковшун, бойкая, открытая девушка лет двадцати шести, представила меня Алипкину Алексею Ивановичу, помогла снять отпечатки. Руки Алексея Ивановича украшали советские «канонические» татуировки. Мы начали беседу. «Я родился 6 марта 1926 года в Рязанской области, Сараевском районе, селе Старобокино. Отец — Иван Николаевич Алипкин. Когда он родился, точно не могу сказать, умер в 1949 году. Отец участвовал в Первой мировой войне, попал в плен, четыре года там находился». — «А где именно?» — «Не рассказывал. А мы не интересовались. Чудаки были. Но немецкий он, похоже, знал. Иногда бормотал что-то такое по-немецки, в шутку». — «Чем он занимался после плена?» — «В колхозе работал, конюхом, любил на конюшне работать». — «Расскажите о маме». — «Мама, Евдокия Афанасьевна, рано умерла, в 1939 году. В семье было четверо детей. Первая старшая сестра, Шура, родилась до революции, когда отец вернулся из плена, она уже была. Вторая — Анна, она родилась в 1920 году, Мария — с 1923 года». — «Какое у вас образование?» — «У нас в деревне была семилетка». — «Вы окончили семь классов?» — «Нет, четыре». — «Почему?» — «Хулиган был, непослушный, один парень в семье, избаловали. В 1940 году поехал в Москву, в ремесленное училище, учился на сантехника. Жили в общежитии в Товарищеском переулке. Учиться надо было два года, но началась война, нас эвакуировали в Казань. В моей группе было 27 человек, разместили в общежитии, но учиться не учились. Потихоньку все разбежались. К весне осталось семь человек.
В 1942 году я ушел в Рязань, в свое родное село, к отцу». — «Что делали?» — «Работал в колхозе. Пахал. Деньги не платили, начисляли трудодни». — «Как жили?» — «Как жили, не знаю. Жили как-то. Отца на фронт не взяли, старый уже. В деревне таких, как он, стариков осталось шесть человек, остальные мужики — на войне. Тогда сеяли вручную. Руками разбрасывали семена. Сеют овес — отец горсть в карман, сеют горох — горсть гороха, просо — горсть проса, чего сеял, того по горстке в карман клал. Дома образовался мешок зерна, все вперемешку: овес, пшеница, рожь, горох, чечевица. Нам это не досталось. Пришли с обыском, нашли мешок. Отца осудили на шесть месяцев, отправили на лесозаготовки в Рязанскую область. Отец срок отсидел, решил сам остаться еще на полгода. А чего б не посидеть? Там кормили. Отец на лошади работал. Подрабатывал: кому дров привезти, кому чего. Вольготно. В 1943 году меня мобилизовали под Ленинград. На курсы трактористов. Добирался две недели. Место называлось Борисовы Гривы, недалеко от Ладожского озера. Там шла добыча торфа. Мы — на тракторах. К трактору прицеплялись шесть борон, скребли торф. А женщины торфушки эти, пластины, в кучи собирали. Раз в шесть месяцев вызывали на медкомиссию. Врачи спрашивают: «Хочешь немцев бить?» Говорю: «Отчего ж не побить». Мне отвечали: «В следующий раз побьешь» — и оставляли».
— «Как и когда женились?» — «Я работал в Шатурском районе, торф добывал. Сезон кончился, друг приходит, говорит: «Я в парикмахерской был, туда пришел вербовщик, вербовал на лесозаготовки в Архангельск. Они там по десять тысяч зарабатывают. Поедем?» Я говорю: «Чего ж не поехать? Хоть по пять тысяч, да заработаем». Но лесорубы из нас вышли плохие. Деревья надо было лучковой пилой пилить. Местные, даже парни мелкие, раз-раз — и готово, а мы никак. Два года пробыли, голодные, холодные, денег нет. Там я и познакомился с женщиной, Александрой Романовной, это было в 1949 году. Сошлись, жили. Решили с ней поехать в Москву, искать работу. ГУМа тогда не было, здание стояло, но там была контора большая. Ходим туда, просим работу, ничего нет. Две недели жили у моей сестры Анны. Не нашли работу в Москве, пришлось идти вербоваться на кирпичный завод. Завод находился в Привалово, станция Михнево по Павелецкой дороге. Год там проработал. Но завод сезонный, зимой не работает. Услышали, что есть кирпичный завод в Кучино, круглый год работает. Я приехал туда, говорю: «Я кирпич знаю, как делать». Меня берут. Дали комнату восемь метров. Через месяц перевез жену и дочь. Тринадцать лет там проработал. Зарабатывал неплохо».
— «Что делали на заводе?» — «Это называется: клади больше — вези дальше. Специальность — «выставщик». Доставали кирпич из печки, клали на тачку, вывозили на улицу, складывали в клетки. Норма четыре с половиной тысячи кирпичей за смену. У печки жарко — 80 градусов. Через 13 лет ушел, устроился в Москву водителем автобуса, водил по 36-му маршруту: Семеновская — Новогиреево, по седьмому: Кусково — Партизанская. После ушел в такси, был таксистом 26 лет, из такси — на пенсию. Работал в Москве, жил в Кучино. Нам после восьмиметровой дали комнату 14 метров, потом 30 метров, потом двухкомнатную квартиру. Еще двое сыновей родились. Но они уж оба мертвые». — «Почему, что случилось?» — «Русская болезнь, пили. Жена тоже умерла. Жил потом с одной, не расписываясь, она тоже умерла. Дочь жива». — «У вас были травмы, опасности?» — «Нет, ничего не было». — «Были неприятности от огня?» — «Дом сгорел в 1939 году. Я пошел в клуб, в кино. Показывали «Дубровского». В тот самый момент, когда Дубровский поджигает усадьбу Троекурова, раздаются крики: «Пожар! Пожар!» И на экране, и в зале. Оказалось, мой дом загорелся. Сгорел дотла. Вот случай». — «Как вы думаете, что нужно, чтобы прожить долго?» — «Не знаю. Наверное, не пить, не курить. Мать у меня прожила мало, отец больше. Я живу 89 лет. Я курил 40 лет, 60 лет пил, 40 лет табак нюхал». — «А зачем табак нюхать, что это дает?» — «Что дает, не знаю. Но вот и царь, говорят, табак нюхал. Что-то есть в этом. Но сейчас нюхательного табака нет. Самому надо делать. Здесь, в пансионате, я уже одиннадцать месяцев. Привез с собой два килограмма махорки и кофемолку. Намолол табаку. Но врач мне сказал: «Бросайте. Не поможет». Бросил. Это легче, чем курение бросить. Курить начал с девяти лет, в 49 завязал. Все говорили, нельзя, нельзя бросить, это невозможно. Думаю, дай попробую, волю проверю. Взял отпуск, никуда не поехал, остался дома. Клал перед собой пачку, зажигал сигарету, набирал в рот дыма, не затягиваясь, выпускал. Так несколько раз в день. За месяц отвык». — «Что пожелаете молодежи?» — «Больших успехов в работе, труде. Им сейчас легче, чем нам было. Сейчас хорошо жить». На прощание обменялись рукопожатием. Я не ожидал такой силы, Алексей Иванович так стиснул руку — едва не сломал».


Адрес эл.почты eglive@mail.ru
 
egliveДата: Среда, 09.09.2015, 10:09 | Сообщение # 2
Мудрость сияния
Группа: Хиромант
Сообщений: 2371
Награды: 137
Статус: Offline


На правой руке в поле 10 наблюдается небольшой крестик (рис. 2, красный), это знак вдовца. Внутри поля 1, касаясь линии жизни, имеется треугольная фигура (рис. 2, линия жизни — зеленый, треугольник — синий), этот признак сообщает о том, что дом обладателя бывает подвержен огню, что и произошло. Главная ось (рис. 2, ось — черный штрих) пересекает линию жизни, что обещает ресурс 95 лет.
Прикрепления: 7624448.jpg (31.1 Kb) · 2066800.jpg (30.4 Kb)


Адрес эл.почты eglive@mail.ru
 
WaldemarДата: Среда, 09.09.2015, 15:54 | Сообщение # 3
Хранитель гор
Группа: Проверенные
Сообщений: 112
Награды: 3
Статус: Offline
То есть потенциальный запас лет жизни зависит от удаленности линии жизни от большого пальца в средней части?
 
Вика_Дата: Среда, 09.09.2015, 17:43 | Сообщение # 4
Мудрость сияния
Группа: Хиромант
Сообщений: 5968
Награды: 255
Статус: Offline
Waldemar, потенциал запаса жизни зависит от многих составляющих. Да,   Вы верно  заметили, что Финогеев еще привязывает линию жизни к главной оси, идущей от среднего пальца.
 
Форум » Хиромантия » Статьи Финогеева » Элемент Дубровского.
  • Страница 1 из 1
  • 1
Поиск:

    Яндекс.Метрика
Copyright MyCorp © 2024