| Strannik | Дата: Среда, 20.03.2013, 19:45 | Сообщение # 1 |
 Мудрость сияния
Группа: Проверенные
Сообщений: 2597
Статус: Offline
| Крепкая нить.
«Мне было семнадцать. Я была беременна. Пришло время рожать. По договоренности положили в роддом. Пришла врач, осмотрела: «Сегодня-завтра родишь. Полежи пока». Лежу. Мне хорошо. Самочувствие удивительное. Легкость в теле порождает закономерную легкомысленность. Ни одной тяжелой мысли о том, что меня ждет, как это будет происходить. Счастливое неведение. Убеждение, что я тут вообще ни при чем. Никакого ощущения, что рожаю. День-другой проходит — ничего. Ни болей, ни тошноты, ни слабости — ничего. Я не переживаю. Лежу, в смысле нахожусь в больнице, хожу, читаю, смотрю в окно. Мне доставили пакеты. Знакомые, друзья натащили еды. Гамбургеры, курочка с жареной картошечкой, огурчики, помидорки, зелень. Сижу, уплетаю за обе щеки. Вкуснотища. Входит врач: «Ты чего делаешь?» — «Ем». — «Да ты что? Ты же рожаешь!» — «Я? Рожаю?» Меня переводят в предродовую к роженицам. Издали слышу крики и стоны. На кроватях три женщины, все страшно кричат. Кричат, что больно, кричат, что не разродятся, кричат, что умирают, кричат — требуют операции и наркоза. Оглядываюсь, зачем это они все, странно, ничего не понимаю, чего орать? Не больно же. Я ничего не чувствую, у меня все хорошо. Опять врач: «Чего молчишь?» — «А чего?» Осмотрела: «Уже головка показалась. Рожаем. Давай в родовую». За две минуты родила. Дают ребенка мне. Прижимаю к себе. Незнакомая волна счастья. Удивительно, откуда все это берется? Ребенка забрали обмыть. Указывая на меня, врач приказывает: «Отвезите, пусть обработают». На каталке везут обрабатывать. В кабинете сидят две молоденькие медсестры. Пахнет чем-то резким, смесь йода с хлором или чего-то такого. «Так, понятно, будем штопать». Одна из сестер достает иглу, пытается вдеть нитку. Не получается, руки дрожат. Я с интересом наблюдаю за ее старанием. Ни одна тревожная мысль не посещает. Другая сестра говорит: «Давай я сделаю». — «Не, не, щас». Наконец колебания одной кисти совпали с другой, нитка лихо проникает куда надо. Она подергала нить, будто проверяя на прочность. «Ну что я тебе говорила», — говорит она, склоняясь надо мной. Я чувствую проколы иглы, но притупленно, вполне терпимо, будто тело производит собственное обезболивающее. Бег нити вызывает щекотку. «Ну вот, готово. — Сестра выпрямляется. — Все, можете забирать». В палате через некоторое время чувствую: что-то не то. Начинается биение в том месте, где она зашивала. Наверное, так надо, думаю я. Стучит маленький молоточек. Все больней, больней. Колотит, огнем прижигает. Жалуюсь врачу: «Больно». — «Надо потерпеть. Пройдет». Терплю. Молоточек уже молотом бьет. Не могу терпеть. Крик сам собой вырывается при каждом ударе. Час, два, невыносимо. Ору. «Ну что такое?» — появляются врачи, осматривают. «Черт! — вырывается у кого-то. Затем следует непонятная медицинская фраза. За ней — понятная: — В операционную! Живо!» Тут же вкалывают укол. Голова плывет. Еще ощущаю, как кладут на стол. Закрываю глаза, просто смигнуть. Открываю — уже в реанимации. Боже, как хорошо, ничего нигде не болит. Будто выдали новенький организм. Нигде не кольнет, не жмет, не давит. Часа через два-три ощущаю: происходит обратный обмен и старая проблема — боль. По чуть-чуть. Нарастает с каждой минутой. «Больно», — говорю сестре. Она отвечает, и этот ответ я уже слышала: «Потерпи». Терплю. Видно, так устроено, что при родах каждый получит свою порцию боли так или иначе. Стискиваю зубы до тех пор, пока мучение не превосходит всякий предел. От ударов меркнет в глазах, боль от края до края жизни. Ну хотя бы за смертью должен быть конец боли. Опять врачи: «Да что же такое! Сосуд пришили!» Это я слышу издалека, не понимая ничего. В глазах — словно кровь внизу живота — мартеновская печь. Опять операционная, укол, потеря сознания. Потом говорили, я не могла выйти из наркоза. Меня били по щекам. Я проваливалась глубоко вниз, в полную темноту. В темноте обрела сознание, ясное, четкое ощущение существования. Я есть, я живу, я все понимаю. Но не знаю, где я, но будто припоминаю что-то. Воспоминание гуляет по другую сторону памяти. Темнота меняется. Это что-то плотное, одновременно прозрачное. Это какое-то тело. Я внутри тела или оно внутри меня — трудно сказать. Еще я не понимаю, как темнота может быть не темной. Я вижу сквозь нее, хотя точно знаю, что у меня нет глаз. Чем же я вижу? Немного сверху, издалека возникают, сыплются ниоткуда светящиеся песчинки, неисчислимые. На каждую точку тьмы — песчинка света. Шарики тьмы тают. Свет вдалеке становится все ярче, светлее. Это сфера. Она увеличивается в размерах. Она приближается. Потом я понимаю — я двигаюсь туда. Плыву или лечу, медленно. Я хочу туда, там неизъяснимо хорошо. Этот свет как воздух. Тут я вспоминаю, что у меня есть мама. Возможно, именно в этот момент мама взяла меня за руку. Она сидела возле кровати, плакала. Потом, у меня есть ребенок, сын. Нет, мне надо остаться, надо. Как он без меня? Я должна. Я глубоко вдохнула света, дыхание остановилось, я не могла дышать. Через невозможность дыхания я оказалась на кровати. Другой свет бил по глазам, другой воздух втекал в легкие. Я увидела маму. «Мама?» — «Я здесь,— сказала мама, — все хорошо, я здесь». И я здесь».
На правой руке нашей героини наблюдается так называемый перекрест (красный).
Линия жизни (зеленый), идущая сверху, входит в крест с собственным фрагментом, поднимающимся снизу и переходящим в линию Здоровья. Перекрест работает в двух аспектах, выражает кризисное падение защитных сил, при котором возникают деструктивные согласования.
Во-вторых, при перекресте возникают ослабления здоровья, которые угрожают жизни.
Знак расположен во времени на возрасте 42—44 лет.
Однако знак важнее времени, на которое поставлен.
И хотя пик его действия 42—44 года, он размазан по всей линии Жизни.
Это значит, в любом возрасте даже при незначительных инцидентах что-то идет не так, а при заболеваниях могут возникать непредвиденные осложнения.
При перекресте на ладони будьте внимательны к мелочам и промысливайте ситуацию вперед.
Убрать перекрест с руки маловероятно, задача — компенсировать его глубокими изменениями образа жизни.
|
| |
| |
