| Strannik | Дата: Пятница, 01.06.2012, 17:24 | Сообщение # 1 |
 Мудрость сияния
Группа: Проверенные
Сообщений: 2597
Статус: Offline
| Обувной случай.
«На завтрак полагался кофе. Растворимый кофе за два рубля был редкостью. У нас он был всегда. Муж глядел в окно. Я ставила чашки. Выдвинула ящичек со столовыми приборами. Сверху, на вилках, лежала чайная ложка. Ручка была погнута и скручена набок. Ложку подарила мама, когда после свадьбы я переезжала к мужу. Не старинная. Но старая ложка из белого металла с позолотой. Ее купили, когда я училась в пятом классе. Ложка тогда сияла золотым глянцем. За годы глянец был съеден. Осталась осенняя матовость. Не всегда. В какие- то минуты мой взгляд по особому падал на ложку, и я бесшумным взрывом переносилась в прошлое. Там я, мама, папа, брат были связаны быстрой радостной силой. Все были вместе. Все было хорошо. Не долетал хруст осколков из-под тяжелого сапога будущего. Не было ни смерти, ни жизни. Впереди только счастье, только любовь, только самое главное. Пришла смерть и забрала отца. Началась жизнь, и разверзлись пропасти между матерью и сыном. Сестрой и братом. «Что с ложкой?» — спросила я. «Да, да, конечно, — ответил муж. Он смотрел мимо. В прямоугольный вырез в стене, за которым лежал мир, становившийся с каждой минутой менее понятным и менее простым. Муж продолжил, не отрывая взгляда: — Приду в восемь, как обычно. — И тут же без паузы: — Ты не замечала, если долго смотришь на что-нибудь, оно начинает исчезать». Возникла мысль: что-то произошло. Но мысль была слабой. Победило чувство: «Я спрашиваю, что случилось с моей ложкой? Кто ее испортил?» Я смотрела на мужа. Дети были слишком малы. И ответ был очевиден. «Я», — сказал муж. «Почему?» — «Вчера утром полез в обувной ящик. В замке торчит ключ, за который открываем дверцу. Я ключ повернул, закрыл замок, а открыть не смог. Язычок заклинило». — «Мы не пользуемся замком? Зачем ты закрывал ящик?» Муж поскреб затылок: «Не помню, была какая-то мысль». Я уперла руки в бока: «А при чем тут ложка?» — «Я ею дверцу открывал. Туфли внутри. Босиком на работу не пойдешь. Опаздывал, злился, ругал ящик». — «Мог бы нож взять». — «Ножи гибкие, я пробовал, не берут. Отверткой надо бы. Да она внутри. Все инструменты там, в этом ящике. А он оказался заперт». Он поднял глаза: «Ты не волнуйся. В выходные я ее выправлю. Будет как новая». Голос звучал отрешенно. Так спокойно и твердо, не за что было зацепиться. Он пошел к выходу. Обернулся: «Вспомнил! Как дети из манежа вырастут, пойдут везде лазить, обувной ящик надо будет на замок закрывать. Там кремы, щетки да инструмент острый. Понимаешь?»
В восемь муж не пришел домой. Не было его и в девять. Я позвонила на работу. Трубку никто не брал. Мохнатая лапка сжала сердце. Я ходила по комнате, заканчивая путь у окна. Напрасно вглядывалась в темноту: муж не ходил этой дорогой.
Полдвенадцатого коротко звякнул входной звонок. Холод забрался в душу: «Кто там?» В ответ приглушенный голос мужа. Я открыла, ожидая увидеть страшное. Вздох облегчения: цел. Лицо бледное и напряженное. Мы обнялись. «Что-то случилось?» — «Да, отдел по борьбе с хищениями социалистической собственности нагрянул».
За столом, потягивая чай, муж говорил: «Я давно стал замечать: неладное творится. То какие-то люди в подсобке появляются, ходят с директором. То шепоток меж продавцами. Всегда чуешь: идет мухлеж. Завезли фальшивые упаковки для пластинок». «Как это?» — спросила я. «На упаковке государственная цена стоит. На настоящих конвертах цена 55 коп. А на этих два тридцать. Понимаешь?»
— «Нет. Кто это купит за два тридцать — это ж дорого?»
— «Купят, если что-то популярное: «Песняры» или «Смоуки». — «А смысл? Ведь по чекам придется проводить?»
— «Смысл — в выездной торговле. Пройтись по предприятиям. Без кассового аппарата. Наличными. Понятно?»
— «Да, но это же...» — «Вот именно! Вчера вызывает меня зам. директора и предлагает отправиться торговать на химзавод. Я говорю, как же по такой цене? Он говорит, помалкивай, делай, что говорят, получишь премию. Иначе, смотри, мол. Я отказался. А сегодня уже ОБХСС приехал. Зам. директора улучил минуту: признавайся, дескать, твоя работа. Ты донес? Я говорю: нет. Он мне, мол, ну все равно, когда все уляжется тебе здесь не работать. Я тут же написал заявление». Я взяла его за руку: «Правильно, с ними лучше не связываться».
В субботу он уселся чинить ложку. Через время появляется с виноватым видом: «Не понимаю, как это вышло. Чуть нажал — она сломалась». Он держал в руках две половинки. У меня слезы на глаза навернулись. «Бог с ней, — сказала я, — ничего». «Я починю, — он сжал зубы, — обязательно». Муж ушел с работы. Долго не мог найти ничего подходящего. Возвращаться в торговлю не хотел. Наконец устроился столяром в клуб. С деньгами стало хуже. В доме — как в стране: растворимый кофе исчез. Я грустно улыбалась: кофе нет. Сахар не ем. Насыпать нечего. Чайная ложка не нужна.
Как-то муж, придя с работы, веселился: «Интересно, пригласил меня к себе начальник клуба. «Вот, — и показывает на обувной ящик, точно такой, как у нас, — замок сломался. Не могу открыть». Гляжу, замечаю: дверца поцарапана. Спрашиваю: «Вы его открывали чем?» — «Да вон ложка под руку попала. Не открыл, погнул всю». — «Представляешь!» Мы смеялись. Я глядела на мужа. Он на меня. Мы плыли в реке взгляда. Текла она куда-то за нас. «Надо ведь!» — сказал муж. Началась перестройка. Клуб, где трудился муж, вскоре закрыли, и он, и зав. клубом остались без работы».
Линия влияния (желтый), которая репрезентирует партнера, прорезана глубокой вертикальной линией (красный).
В вертикаль вписано много смыслов.
На линию как бы нанесены этажи — уровни значений.
Один из уровней в нашем примере: негативный социальный фактор.
Внешние условия существования ввергли партнера в кризис, в результате потеря работы, длительный период безденежья.
|
| |
| |
