| Strannik | Дата: Вторник, 22.05.2012, 20:06 | Сообщение # 1 |
 Мудрость сияния
Группа: Проверенные
Сообщений: 2597
Статус: Offline
| Окончательная победа.
«На цыпочках проскользнула мимо ванной. Замерла перед щелью. Отец превращался в Деда Мороза. Кисточка взбивала пену в желтой чашке. Летела к лицу с клочьями снежной ваты. Несколько скользящих шлепков лезвия по ремню. Узкая сверкающая полоска летит к облаку бороды. На лице остается след чистой кожи. Дед Мороз превращался в отца. Отец напевал: «Есть одна у летчика мечта...» Затем слышалось мычание: «Мммага-га ммама-га». Отец брил верхнюю губу.
Отец был летчиком. В войну летал на «Пе-2». Потом преподавал теорию высшего пилотажа в летном училище. Мечта у него была. Но это была не высота.
Я потихоньку прокралась в кабинет. Я знала: отец оставил на столе книгу, которую прятал при моем появлении. На письменном столе, на дальней стороне, лежал томик. Сердце билось. Я потянулась рукой. Не достать. Стол был мне под подбородок. Мне было шесть лет, но я умела читать. Встала на носочки. Нет, не хватает руки. Я оглянулась. Тяжелое кресло, обычно стоящее у стола, передвинуто к шкафу. Я сбегала на кухню, притащила маленькую скамеечку. Вскочила на нее. Подтянула книгу к себе.
«Так-с, что это у нас тут происходит? — раздался голос отца. Я вздрогнула. Щеки обдало жаром. Отец прикладывал полотенце к посвежевшему лицу. — Ну, раз добралась, читай». Я уперла пальчик в золотые буквы: «Апчи...» Отец рассмеялся: «Что еще за «апчхи» такое? Видишь, после букв стоят точки. Тут надо задержаться. «А» точка «П» точка. А. П. Чехов. Вот кто. Антон Павлович». Позже отец рассказал, что книжку от меня специально припрятывал, чтобы вызвать интерес к классике. Это ему удалось. «А это что? — отец наугад раскрыл книгу. — Читай». Я начала: «Во-в-ра-ге». — «Ну, что это?» — «В овраге?» — «Правильно, умница». Он погладил меня по голове, улыбнулся: «Мечты сбываются. Твоя сбылась сегодня, а за моей поедем завтра». — «А я поеду?» — «Поедешь». — «Папа, а что у тебя за мечта?» — «Так тебе все и скажи! Вот приедем — сама увидишь». — «А куда мы поедем?» — «В город Горький». — «А почему он горький?» Отец захохотал: «Был такой писатель. Максим Горький. В его честь город назвали. Вот так».
Через сутки поезд, тяжело пыхтя, подошел к Московскому вокзалу. Потом мы ехали на автобусе. Долго-долго. Пришли в какой-то дом. Отец ушел, мы с матерью и сестрой остались. И еще прошло много времени. Я спала. Мать разбудила меня, вывела наружу. Мы подошли к машине, похожей сзади на снежную горку. Только она была голубовато-зеленая. Отец ходил вокруг, ласкою потирая бока автомобиля. Наклонился ко мне, взял на руки. «А ют и мечта в чистом виде. Называется «Победа». Я тоже провела ладошкой по гладкой металлической коже.
Обратно возвращались своим ходом. Я с мамой и сестрой сидела на заднем сиденье. Смотрела в окно. Мимо бежали черные стволы с голыми ветвями. «Ноги» их утопали в желтых, красных и зеленоватых листьях. Деревья обрывались, открывались выпуклые темно-бурые комья пашен или матовая зелень озимых. За лесными полянами вдруг виделась где-то далеко-далеко внизу стальная гладь реки, за нею простирался до горизонта плоский, пустой, без деревьев и домов, безлюдный бок, как мне казалось, какого-то огромного загадочного существа. На нем была одежда из прямоугольных коричневых, желтых, зеленых квадратов.
Отец отъездил на машине до следующего августа. Недели за две произошел случай, который врезался в память, как пила в брус. Мы ехали на «Победе». На каком-то повороте дверь рядом со мной распахнулась, я вцепилась в ручку, и так вместе с дверью мы выехали наружу. Отец увидал в зеркало, дал по тормозам. Я не коснулась земли, висела комочком. Я так прилипла к двери, что мне едва не сломали пальцы, пытаясь оторвать от ручки. Еще было белое лицо мамы, и она ругалась на машину. Отец стоял хмурый и виноватый.
Недели через две отец ехал один по проселочной дороге. Он нагонял едущего справа велосипедиста. Сзади в туче пыли подлетал грузовик. В момент, когда отец почти поравнялся с человеком на велосипеде, грузовик пошел на обгон. В пыли грузовик ударил «Победу». Легковушка вильнула, сбила велосипедиста, вылетела в кювет, перевернувшись на крышу. Отца долго вытаскивали из груды железа. У него были травмы рук, головы, груди. Но хуже всего оказалось с ногой. Бедренная кость разлетелась на девять фрагментов. Ногу хотели ампутировать. Однако нашлась женщина-врач, взявшаяся вылечить. Через три месяца отец заново учился ходить, невесело шутил: «Надо так — всю войну без царапины прошел, а на проселочной дороге чуть голову не сложил. Видать, две победы — это чересчур. Многовато на одного». Машину восстановить не удалось. Был и суд. Всплыло обвинение в причинении вреда велосипедисту, который тоже попал в больницу. Перед судом бабушка упрятала молитву за рапсовую ленту в фуражке отца. Суд отца оправдал. Но я помню, что велосипедисту платились какие-то деньги.
По утрам Дед Мороз в ванной пел: «Лишь одна у летчика мечта — высота. Высота». Теперь он не пропускал это место, а мычал позже».
На правой руке до поперечной линии, означающей появление на свет, мы наблюдаем множественный косой ряд линии Судьбы, коррелирующий с историей матери и отца до рождения ребенка.
Одна из центральных линий принадлежит отцу.
На ней нет крестообразных или звездных фигур, которые могли бы выражать нарушения системы самосохранения (поперечная — зеленый, линия Судьбы — синий).
Действительно, отец нашей героини до войны не травмировался и войну прошел без ранений.
После поперечной линия Судьбы уже родившегося ребенка несет и сведения о родителях.
На удалении 4 мм от поперечной наблюдается небольшое прямоугольное выпячивание (оно дает на отпечатке черный цвет), а на главную вертикаль «нападает» линия Поездки с двумя квадратными знаками (линия Судьбы — желтый, линия Поездки и квадраты — красный).
Данное сочетание выражает снижение безопасности как у ребенка, так и у родителя (то, что это отец, выводится из деформации линии Жизни: вилка, изменения конфигурации и позиции линии — коричневый).
Квадратные фигуры — участие родителя в судебном процессе.
|
| |
| |
