| Strannik | Дата: Вторник, 22.05.2012, 20:01 | Сообщение # 1 |
 Мудрость сияния
Группа: Проверенные
Сообщений: 2597
Статус: Offline
| Затмение.
«Восьмое января 1952 года. Сын Вова вбегает в комнату: «Ма, можно я в кино с Валеркой пойду?» Я не отвечаю. Осторожно наклоняюсь. У меня на руках дочь — Таня, три недели как родилась. Я кладу ее в кроватку. Даю ей соску. Оборачиваюсь к Вове: «Хорошо. Только прежде убери, пожалуйста, елку. Видишь, она вся осыпалась». — «Да, мам, сейчас». Он складывает игрушки в ящик. Вытаскивает ствол из крестовины. Слышен шелест осыпающихся иголок. Он торопится, пыхтит, колет руки. Наконец бежит с елкой к двери: «Ма, ну все, пошел». — «Только после кино — сразу домой». — «Хорошо, ма». Хлопает дверь. Я беру веник, заметаю зеленые дорожки.
Недолгое какое-то прошло время. Вдруг топот детских ног по коридору. У нас коммуналка была, соседи открыли дверь. Быстрые шаги ребенка. Он бежит. К нашей двери. Она распахивается: это Валера. Он кричит. Но еще до крика, лишь возникло его лицо, показались расширенные глаза, съехавшая назад шапка, мокрые, прилипшие ко лбу волосы, ослабели ноги и пол под ними поехал. «Тетя Тонь, Вовка под машину попал. Его в больницу увезли». Хватаюсь за стену. Мысль: «Ну раз в больницу, значит, жив. Он жив».
Мечусь, хватаю одежду, на бегу надеваю пальто. Возвращаюсь. Соседи выстроились молчаливой стеной. «Даша, присмотри за Таней, там молоко на окне, я сцедила, дашь ей, когда запросит».
В больнице к Вове не пустили. «Нельзя. Рано». — «Как рано? Почему?» — «Ждите. К нему нельзя». Сажусь. Кругом странно темнеет. Если посмотрю куда — светло, а как отведу взгляд, все пропадет, как в воде черной. Тяжело стало дышать. И — как завесу задернули. Я куда-то еду. «Куда я еду. А, да-да, в больницу к Вове. Да». Захожу в палату. Вова лежит, голова задрана вверх, он неподвижен. «Здравствуй, Вова». Он, не поворачиваясь, скашивает глаза. Улыбка трогает его прозрачные губы. «Ну, вот я и пришла. А ты думал не приду? Нет, мой маленький, я тебя не брошу. Я с тобой. Ты поправишься, встанешь. Все будет хорошо. Тебе уже десять лет. Ты сильный, большой, ты справишься. Ты встанешь. Все будет как прежде. Я тебе расскажу, как было. Да ты и сам помнишь. Мы жили в Киргизии, в селе Теплокюченка. Война еще шла. Мы в эвакуации жили, помнишь, снимали комнату у тети Ганы. А папа плавал в Волжской флотилии. Папа. Папа тоже придет, не волнуйся. Придет. А мы с тобой ездили на работу. На лошади, верхом. Я тебя впереди посажу, и мы скачем. Помнишь, как ты смеялся радостно. — Вова улыбается. — Скачем с тобой, дух захватывает. Тебе так нравилось. Мы еще так поскачем, да, да. Возьмем лошадь и помчимся. Мы теперь в Москве живем, но все равно, сядем на лошадь и полетим. Да, обязательно. Я тебе вот конфет принесла. А не забыл, какие конфеты мы в Киргизии делали? Ириски. Из свеклы и мака. Да, варили свеклу долго-долго. Потом обсыпали маком. Хорошо так просыпали. А мак там не черный, а белый. Он растет в таких больших-больших головках, вот таких, как твой кулачок, нет, даже больше. Утром, до рассвета женщины встают, повязывают марлей лицо, подходят к маку и делают три надреза на головке и на стебле. А вечером собирают, что вытекло, такая темная масса, как деготь. А кругом стоят дяди милиционеры, смотрят за порядком. А маковые зерна оставались, их нам отдавали. И соломку отдавали, мы ей печь топили. Дай я тебе одеяло поправлю. Какое тяжелое. Ужас. Погоди, тебе надо другое одеяло. Полегче. Да. И трава тут у тебя выросла кругом. И траву эту мы уберем. Вот что: я сейчас съезжу домой, привезу тебе легкое-легкое одеяло. Вот так. Ты жди меня, я скоро приеду».
Я иду по извилистым тропинкам. «Господи, и не выйдешь отсюда. Крестов понаставили кругом. Ерунда какая. Зачем в больнице кресты?» Сажусь на трамвай. Еду домой. Дома — мама. Бросается ко мне: «Опомнись. Что ты делаешь? Ты губишь себя! Ну ладно — себя. Ты дитя губишь! Ты посмотри на дочь, ты что, и ее хочешь потерять? Хватит к нему ездить. Лето уже, а ты каждый день на кладбище мотаешься, дочь забросила». — «Какое кладбище? Я в больницу к Вове езжу. Я за одеялом приехала». Мать трясет меня за плечи, из глаз ручьем слезы: «Опомнись, приди в себя. Что ты делаешь? Умер Вова, уж полгода как». Мать тащит меня к кроватке: «Вот твой ребенок — ее спасать надо». Девочка, увидев меня, улыбается, раскрывает руки, обнимает за шею. Горячая волна поднимается из глубин сердца. Я плачу: «Танечка, милая моя, родненькая».
Я отправляюсь назад в тот день 8 января. Больница. Холодная пустота коридора. Выходит врач. Что-то у него в руках — не понимаю. Врач говорит: «Мальчика не удалось спасти. Держитесь, мамаша». Ага, вот как: шарф был у него в руках. Вовин шарф. Потом морг. Похороны. Все предстало передо мной в деталях. Это как тень по земле убегает, тень от луны, закрывавшей солнце, и все становится ясно видно. Вижу будто со стороны: как стала ездить на кладбище, беседовать с сыном. Как разум потеряла. И как теперь обрела. Все встало на место. Танечка спасла меня».
Фигура, выражающая смерть ребенка, в нашем примере представляет собой полукруглую поперечную глубокую линию, выходящую из крестообразного рисунка, касающегося линии Головы и следующую в первое поле — зону Венеры, в которой содержится также и поле родственных связей (красный).
На линии Судьбы (синий) мы наблюдаем большое вилкообразное разделение, смыкающееся кверху и образующее подобие большого острова.
На левом ответвлении линии Судьбы также есть островная фигура, из основания которой выходит прямая линия и пересекает линию Головы (островок — оранжевый, линия из него — красный, линия Головы — зеленый).
Линия Головы проявляет нарушение конфигурации.
Правый сектор линии приподнят, как бы притянут к линии Сердца.
Данный признак есть подчинение головы сердцу, т.е. тяжелые (в нашем примере) эмоциональные состояния привели к временному помутнению сознания.
Островные фигуры на линии Судьбы — острые переживания, вызванные стечением неблагоприятных обстоятельств, неподвластных воле человека.
Вся сумма признаков: крестообразный рисунок возле линии Головы, наличие островных фигур, изменение конфигурации линии Головы привело к временной потере вменяемости после смерти ребенка.
На правой руке есть дублирующие показатели: удлинение линии Сердца, симметричное по отношению к левой руке (повышенная возбудимость), нарушение конфигурации линии Головы, наличие крестообразных фигур и островных рисунков.
|
| |
| |
