| Strannik | Дата: Понедельник, 26.09.2011, 17:29 | Сообщение # 1 |
 Мудрость сияния
Группа: Проверенные
Сообщений: 2597
Статус: Offline
| Разъединение миров.
«Черная жидкость зашипела, вспенилась. Я убрал турку с огня. Отошел к окну. Открыл. Небо было чистое, как ключевая вода. Ни облачка. Погода летная. Впрочем, здесь не бывает нелетной погоды. Вернулся к столу, долил в чашку горячего молока. Раздался звук клаксона. Я посмотрел на часы: рановато. Сел. Сделал пару обжигающих горьких глотков. Гудок повторился. Я допил кофе, вышел наружу. Поежился: по утрам прохладно, но к обеду будет пекло. Вскочил в автобус. Машина тронулась. Через двадцать минут были на аэродроме. Я подошел к старшему: «Мне куда, на вышку?» — «Пойдешь на посадочный локатор». Я поморщился. Сидеть в духоте несколько часов — приятного мало. Старший заметил: «Не твоя очередь на вышке сидеть». Я вздохнул: «Надо так надо. А кто там сегодня?» — «Творогов с Беловым». Я обрадовался: с этими хоть куда. Я направился к группе техсостава. Творогов возвышался над всеми на добрую голову. Я пробрался к нему, тронул за локоть: «Привет, я с вами сегодня». — «Лады. Сейчас инструктаж получим и отправимся. Покури пока». Через четверть часа мы шагали по стриженой траве к зеленой кабине локатора. Солнце тяжело ложилось меж изумрудных холмов на идеально плоскую оранжевую саванну. Творогов шел, загребая внутрь огромными лапами, обутыми в сношенные плетенки. Мы семенили, подпрыгивали рядом. На один его шаг приходилось два наших с Беловым. Творогов говорил: «Ждем два борта. Спарка и боевой. Придут из-за озера. Спарка — заход с прямой. Боевой пройдет над полем, — Творогов посмотрел в небо, — над нами, кстати. Сделает круг и сядет вторым номером». Творогов поскреб затылок: «Мбома. командно местного полка, напомнил, что Иди Амин проклял и самолеты, и летчиков, которые их будут перегонять». «Опять смеялись?» — спросил я. «Меньше. На прошлой неделе первый борт чуть не грохнули. С полосы выскочил. Шеф упирался, говорил, совпадение». «Я и на прошлой неделе не смеялся, — сказал Белов, — у них это серьезно. Помните, мы на праздник змей ездили в деревню, забыл, как ее...» «Сукума», — подсказал я. «Точно. Я на первом ряду сидел. Мне негритос в морду удава сунул. Чтоб я ему денег дал. Ты думаешь, я удава испугался? Толя, ты меня знаешь, мы с тобой не такие ходки делали. Но когда этот негритянин мне в глаза зыркнул, все мои внутренности — доложу я тебе — сами собой в животе перевернулись. И понял я кое-что про эти проклятия». «Кончай бузу травить, — снисходительно оборвал Творогов, — этот чудак с удавом и на меня зыркнул, так я ему так зыркнул, что его сдуло». Творогов хохотнул, отворил дверь фургона. Из темноты открывшейся двери вырвалось марево жара. «Нагрелся уже, собака, — протянул Белов, — добро пожаловать в парилку». Влезли внутрь, как в кипящую смолу. «Врубай вентилятор, — приказал Творогов, сам он вовсю щелкал тумблерами. Машина просыпалась, отовсюду текли звуки, шумы, вибрация. — Обзорный пошел». На зеленом круглом экране завращалась белая линия. «Посадочный пошел», — откликнулся Белов. «Порядок». Через пятнадцать минут на экране возникли две белые точки. Бегущая линия смывала их, они появлялись вновь — ближе к центру. Творогов позвал Белова: «Доложи, вошли в зону. Удаление тридцать». Белов доложил. Мы слышали радиообмен. Пилоты сообщили на вышку, руководителю полетов, высоту, скорость и что все в порядке. Вскоре Творогов пробурчал: «Куда прут с такой скоростью и выше глиссады, чудаки». Творогов вышел в эфир, стал связываться с пилотами. Те не отвечали. «Чего они молчат? — разъярился Творогов, — с ума посходили!» Пилоты не отзывались. Они не отвечали и руководителю полетов. Тот повторял: «Слишком большая скорость. Уходите на второй круг». Тишина. «На второй круг!» — кричал руководитель полетов. Ни звука. «Все. Ща грохнутся». От голоса Творогова холод промчался по спине. Мы высыпали из фургона. Полоса начиналась прямо от озера. Мы находились примерно в середине взлетной дорожки, слева. С озера, сверкая на солнце, задрав хвост, разбросав крылья, носом вниз несся «Миг-21»-спарка, там два пилота. Слева, сзади, на высоте пятьдесят метров шел боевой. Творогов указал на спарку, бесстрастно произнес: «Ща переднюю стойку снесет — и кран-ты». Ужас входил в грудь, как смерч. В секунду птица коснулась земли. В стороны полетели темные куски. «Пневматик разорвало», — Творогов играл желваками. Днище окуталось черным дымом и огнем. Сверху отлетели два больших предмета. «Фонари пошли. Катапультируются». Я увидел ввысь взметнувшееся кресло с пилотом. Шлейф парашюта. «Где второй?» — кричал Белов. Второго мы не увидели. «А этот что творит, черт?!» — заорал Творогов. Боевой, который шел слева, вдруг сделал бочку: перевернулся вверх брюхом и резко пошел вниз, на нас. «Ложись! — Творогов швырнул меня на землю. Раздался чудовищный грохот. Земля содрогнулась. Мое темя скукожилось, сжалось, затряслось. Я мнил: тяжелая болванка летит в голову. Казалось, самолет рухнул в метре от нас. Потом выяснилось: до него было сто больших шагов Творогова. Потом Белов говорил: «Кто ж в горизонте на такой высоте бочку делает. Обязательно просядешь метров на семьдесят, а у него только пятьдесят было. Зачем?» «Кто? Кто? Ясно — кто. А зачем? Теперь не узнаешь», — сказал Творогов. Я вздохнул: «Я знал Мохана, хороший парень». «Парни-то они хорошие, — прервал Творогов, сжал огромный кулак. — Да вот... — не договорил, закончил: — Беда». Позже выяснили: пилоты на спарке молчали потому, что в этот момент спорили, кому самолет сажать. По предписанию тот, что впереди, должен это делать, а он отказался. Заднему труднее посадить. Он попытался, не сумел. Он спасся. Передний погиб. А вот зачем на боевом Мохан сделал бочку — осталось тайной.
Мы возвращались поздно ночью. Утренняя чашка кофе сжалась в точку от начала времен, отлетела к противоположному краю. Утро, чашка кофе, невинное небо остались в другой жизни, которая никогда не вернется».
Рассмотрим руку дочери героя истории.
По методу фиксированных позиций линия Отца — ближайшая к линии Жизни (синий).
Как видно, линия извилиста.
На ней есть несколько выпячиваний, что представляет опасности без угрозы для жизни.
От линии Жизни (зеленый) к линии Отца следует ответвление (желтый) — вместе с извилистостью данный рисунок выражает длительные командировки отца за границу.
|
| |
| |
