КРИСТАЛЛ ДУХА

[ Новые сообщения · Участники · Правила форума · Поиск · RSS ]
  • Страница 1 из 1
  • 1
Модератор форума: мартагона, DEMONAZ  
Форум » Хиромантия » Статьи Финогеева » Аленький цветочек.
Аленький цветочек.
StrannikДата: Воскресенье, 17.07.2011, 00:28 | Сообщение # 1
Мудрость сияния
Группа: Проверенные
Сообщений: 2597
Награды: 13
Статус: Offline
Аленький цветочек.

«Вечером повысилась температура и заболел низ живота. Утром вызвали «Скорую». Было 13 февраля. Мне было тринадцать лет. Меня доставили в приемный покой. «Ждите врача», — сказала медсестра, вышла. Мы остались вдвоем с мамой. Сделалось тихо. Над широким окном в другое помещение тикали большие часы. Вдоль стен два узких стола грязно-белого цвета. Вдалеке хлопали двери, раздавались голоса. Было прохладно, я куталась в платок и ничего не ощущала, кроме тупой мерной боли. Я ничего не знала заранее. Я не слышала шагов по коридору. Дверь стукнула, вошел невысокий плотный мужчина. На голове волнистые волосы, на глазах — круглые очки без оправы, на крепких выпуклых щеках — ямочки. Я влюбилась. Мгновенно. Никто мне никогда ничего не рассказывал, и я не знала, что это. Никогда не испытывала. Внутри будто высыпается самосвал горячего снега. В груди, в животе клетки тела завибрировали, задвигались в неизвестном ритме. Отдельно от меня, независимо от воли. Он еще ничего не сказал. Едва вошел. Его взгляд еще не проделал пути в мои зрачки. Я почувствовала, что боли больше нет, что я здорова. Тело горело. Стало жарко. «Ну, что тут у нас?» — сказал врач. И голос был тот самый, который жил все это время в тайнике души. Мама рассказывала за меня, я плохо слышала и понимала. Я смотрела и отводила глаза, и желала видеть его и боялась. Меня определили в палату. Выдали халат, тапочки. Врач удалился. Но я смутно понимала, что жизнь моя уже никогда не будет прежней — легкой, бездумной, текущей сама по себе. Теперь где-то в других комнатах ходил таинственный человек, получивший надо мной полную власть, и, где он ходил, там ярко светило солнце, бил свет. Когда я поднялась по стертым ступенькам наверх, в палату, боль вернулась на свое место. Кровать была у двери. Я легла головой в подушку. Где он, почему его нет так долго? Я не могу без него, не могу дышать, видеть, думать. Как сладко, и как горька эта сладость. Как больно в груди, и как хорошо от этой боли. Я немного поплакала. «Брось, пройдет», — услышала я голос. Оторвалась от подушки: девочка моего возраста. «У меня тоже болело, потом пара уколов — и все. Как не бывало». Вид у нее был понимающий. «Наташа», — сказала она. «И я Наташа», — сказала я. «Здорово», — удивилась она. Появилась медсестра, в двух маленьких пластиковых стаканчиках поставила передо мной таблетки. Следом — другая со шприцем. Вкатила укол. Укус пчелы. Запах спирта, холодок приложенной ватки. Я тяжело вздохнула. Я хотела видеть врача и страшилась. Если увижу — умру. А не увижу — не смогу жить. Томительно прошел день, врач не появился. Вечером, облокотившись на подоконник, глядя на больничный двор, освещенный оранжевыми фонарями, мы разговорились с Наташей. «Мы на эти святки гадали, — сказала она, — я поставила свечу перед зеркалом и смотрела». — «И?» — «Так ничего и не увидела». — «Ничего-ничего?» — «Ну, в общем, ничего. Так, что-то мелькнуло — будто сбоку, я за ним глазами — оно и выскочило за зеркало. Так я и не разобрала, кто это». Помолчали, упершись носами в холодное стекло. Черные липы раскинули корявые руки, в них застревали взгляды. Под ними белый снег. «Мы тоже гадали», — сказала я. «А вы как?» — «Выбежали на улицу с девчонками, надо было спросить имя у первого встречного». — «Ну кто тебе попался?» — «Его звали Юрий». — «Интересно». — «Ага». «Девочки, отбой», — провозгласила медсестра. Мы улеглись. Врач показался на утреннем обходе. Сначала палата наполнилась женщинами в белых халатах, потом вошел он. Подошел ко мне. Смотрел внимательно, улыбался, и ямочки на щеках, и пальцы, и голос бархатистый и с легкой хрипотцой—от всего кружилась голова, мне хотелось броситься к нему и прижаться к груди и не выпускать из объятий. И мне хотелось его поцеловать. Губы и особенно ямочки на щеках влекли неодолимо. Я держалась рукой за металлический край кровати, чтобы не унесло. Мне было неловко: сердце так билось, что, казалось, всем слышно. После обхода я еле отдышалась. Наташка поглядывала на меня с непонятным выражением. Меня трясло, я слонялась из угла в угол, нестерпимо желая видеть врача. На третий день я ходила мимо ординаторской, заглядывая в приоткрытую дверь. Однажды в щель я увидела его лицо, и меня наполнило счастьем. Я шла назад, улыбаясь, унося с собой длящийся образ, будто зажав его в сердце, храня его, не выпуская. Как все необыкновенно! Все вокруг исполнилось волшебного смысла и значительности. Взгляд попадал на желтоватую, замызганную стену и любил ее, переходил на вытертый добела посередине линолеум и восхищался. Он ходит по этому полу, и, может быть, его рука иногда касается этих стен. «Наташ, — спросила я подругу, — а как зовут нашего врача, я никак не могу запомнить». Наташка посмотрела с сочувствием и произнесла медленно, чтобы до меня дошло: «Юрий Иванович». Я вздрогнула. И потом повторяла про себя без конца, и при каждом повторе сердце билось сладко. На четвертый день я обратилась к Наташке: «Наташ, я не могу больше. — Наталья кивала. — Передай нашему врачу, что я его люблю». Наташка посмотрела на меня: «Нечего передавать, и так уже все всё видят и знают». — «Да ты что?» — «Да». — «И Он?» — «Ну, чай, не дурак». Меня это потрясло, слезы полились. На следующий день он должен был делать мне обследование, и для этого я должна была сесть в гинекологическое кресло. Я вошла. Меня колотило. Я стала располагаться, он что-то говорил, голос его вдруг сделался маленьким, будто его сплющили утюгом, и тихим-тихим, и все стало темнеть-темнеть, и я потеряла сознание. Очнулась, он тер мне виски. Голова охвачена жаром. Он привел меня в чувство, а потом произвел осмотр. После я целый день лежала и перед глазами — туман. Скоро я поправилась, перед выпиской он сказал: «Вот ты вырастешь, влюбишься еще и забудешь старика». Ему было тридцать четыре года. Я мотала головой. Я знала: буду любить вечно. Меня выписали, мы расстались. Через полгода я заболела тем же, но меня направили в другую больницу. Открывается дверь в приемном покое, и появляется Он. Оказывается, он перевелся в эту больницу, и мы опять увиделись. Стоял сентябрь, было довольно тепло. На следующий день я вышла из ворот больницы в чем была: в халате, в тапочках, — села в автобус, приехала к друзьям. Провела у них день, позвонила маме, сказала, что не вернусь в эту больницу. Не понимала, что со мной. Я только знала, что, если вернусь, случится неизвестно что или я умру от боли. Прошло много лет, чувство поутихло, то ли свернулось в улиточку, которая ползет где-то в непонятном пространстве. Много лет прошло. Загадка осталась. Я мечтала полюбить высокого стройного красавца, супергероя. А тут невысокий, толстенький. А вот влюбилась, и ничего тут не поделать».
 
StrannikДата: Воскресенье, 17.07.2011, 00:28 | Сообщение # 2
Мудрость сияния
Группа: Проверенные
Сообщений: 2597
Награды: 13
Статус: Offline


На левой руке линия Влияния вошла в линию Судьбы, однако затем линия Судьбы останавливается.
Потом картина повторяется со смещением, и линия Судьбы прекращает свое течение (рис. 4, обе линии Влияния — желтый, л. Судьбы — синий).
Разрывы л. Судьбы указывают, что чувство не имеет будущего.
Линии Влияния связаны с поперечной линией, имеющей островки (рис. 4 — красный), — это выражение заболевания.
Одна из трактовок — любовь к врачу.
 
Форум » Хиромантия » Статьи Финогеева » Аленький цветочек.
  • Страница 1 из 1
  • 1
Поиск:

    Яндекс.Метрика
Copyright MyCorp © 2024