| Strannik | Дата: Пятница, 15.07.2011, 15:29 | Сообщение # 1 |
 Мудрость сияния
Группа: Проверенные
Сообщений: 2597
Статус: Offline
| Рама.
«Клятву Гиппократа произносили в Театре оперы и балета имени Абая Кунанбаева, просветителя казахского народа. На сцене восседал президиум: ректор института, академики, профессура, кажется, был второй секретарь горкома. Со сцены текст зачитывал секретарь комсомольской организации института. Он произносил фразу, а зал стоя повторял. Четыреста голосов как один. Это был гул. Но гул членораздельный. За каждым словом колоссальная мощь, которая потрясала. Волосы шевелились. Последние слова «Клянусь... Клянусь...» прокатились по залу. И тишина, мертвая. Долгую секунду. Тишина забирала дух. Разрешили сесть. Были речи. Потом концерт. Через полтора часа вышли на улицу. Было ощущение пронзительного очищения, а часы показывали полдевятого вечера. «Ребята, коллеги, это дело надо отметить», — бросил идею Пашка. Отмечать поехали на проспект Ленина в гостиницу «Алатау». При ней был бар. Место среди студенчества считалось шикарным. Нашелся столик. Мы уселись. Было четыре девчонки и четыре парня, а я пятая, и у меня, оказывается, не быта пары. Но это открытие сделала не я. Мы с девчонками остались, а парни отправились делать заказ. Мы верещали без умолку, обсуждая и клятву, и декана, и концерт, и будущие назначения, и практику. Упоительно. А рядом за столиком сидела чисто мужская компания. Как потом выяснилось, это была группа художников, они тоже что-то отмечали. Они начат раньше и уже хорошо «наотмечались». Все еще на ногах, все веселые, но в этом состоянии уже требуется расширение пространства общения. Они, как тесто, выбивались из берегов. «Девчонки, давайте к нам, подсаживайтесь. Мы вам откроем настоящую действительность, которая есть искусство». Наши ребята вернулись, расставили бутылки, закуски и уселись. Тут-то и выяснилась неполная симметрия: Пашка был с Лидкой, Генка с Машкой, Костя с Любкой. Игорь со Светкой, а я одна. Но повторяю, я этого не замечала и не чувствовала. Это заметили те, кто сидел за соседним столиком, компашка художников. Они стати кричать: «Вот мы у вас девушку сейчас заберем. Она у вас лишняя. Вы ей достойного внимания не окажете. Отдайте ее нам». При этом все с шуткой, не обидно. Художникам надо было куда-то ехать, и им почему-то требовалась девушка. Они стали меня приглашать, притворно бухаясь на колени. Лидка говорит «Действительно, поезжай с ними. Приличные люди. Тебе пора познакомиться. А то одна засидишься. Давай». И мои товарищи натурально меня выпихнули.
Было ощущение, что это совершенно безопасно, вот так с незнакомыми людьми отправиться в незнакомое место. Потому что было другое время — семьдесят девятый год. Я с новыми товарищами вышла на улицу, шел десятый час, но было еще светло. Выяснилось, мы едем на Медео, в ресторан. Там всех ждет продолжение банкета. Берем два такси и катим в горы, через ущелье. Я сижу чуть ли не у кого-то на коленях. Кругом необыкновенные парни — бородатые, остроумные, красивые, лет по тридцать-сорок, один другого лучше. Всегда казалось: художники — люди из другого мира — мира притягательного, со скрытой загадкой. Было интересно, я ловила каждое слою. Приехали в ресторан, там сидит теплая компания. Вливаемся и празднуем, чего празднуем — не ясно. Узнала только под конец: оказывается — новоселье. Кто-то, оставшийся мне неизвестным, получил квартиру. Окало часу ночи представление заканчивается, все начинают расходиться и расползаться. И как-то раз-раз все уехали. А я и еще двое художников остались без транспорта. Все такси исчезли. И ни одного частника. Решили идти пешком. До города километров десять. Я в туфлях на каблучке — много не находишь. Отправились, полагая: кто-нибудь нагонит и предложит помощь. И вот в кромешной тьме, без луны, под звездами, их свет не для нас, начинаем спускаться по горной дороге. Со мной два спутника. Один крупный, лысый, басовитый. Другой — щуплый, лохматый, жилистый, в очках. Крупному стукнуло в голову или не в голову. Он положил одну лапу мне на затылок, другой обхватил за спину, развернул губами к себе. Я не успела среагировать. Но другой спутник вмешался и прекратил полунасилие. Крупный, видимо, сам не знал, что делает, может, поцеловать хотел, но забыл. Он оставил свои намерения и неуклюже побрел сзади. Мы шли и шли — никто не проезжал. Я уже шла босиком. К счастью, асфальт был теплым, хотя иногда под ногу попадал камешек и я ойкала. Занялся рассвет, было полчетвертого утра. Появился белый «жигуленок», мы в него втиснулись, худой назвал адрес новой квартиры, которую и обмывали в ресторане, но это была не его квартира. Через пятнадцать минут были на месте. Поднялись, нашли дверь, но нам никто не открыл. «Спят, сволочи, мертвым сном». Большой присел на ступеньки и засопел. «Поехали ко мне», — сказал лохматый. Мы поехали, правда, без лысого, куда он делся, я не заметала. Это была однокомнатная квартира, мы переночевали: он — на диване, я — на кровати. Потом я уехала домой. На следующий день мы свиделись, так как мне надо было вернуть ему свитер. И стали встречаться. Я его все про искусство расспрашивала. Он неделю вдохновенно рассказывал. И мы периодически ночевали в этой квартире, но я — на постели, а он — на диване. Однажды он говорит: «Ну что ж ты меня мучаешь». «В смысле?» — удивляюсь я. «Как женщина может мучить мужчину», — отвечает он новой загадкой. «Не понимаю», — говорю. «А еще врач», — говорит он. Я задумалась: в последние несколько дней он переменился, брал за руку, заглядывал в глаза, рисовал мое лицо на бумажных салфетках, обоях, подвернувшихся под руку листах бумаги, дарил цветы, делал мелкие подарки, угощал в кафе. Но я все еще по инерции как бы не понимала: «Ну да, врач, а в чем дело? Ты заболел?» «Заболел очень, — отвечал он. — Простудился, может, подаришь мне тепла?» Я уже, конечно, начинала отслеживать ход его мысли, но прикидывалась: «То есть?» Он повысил голос: «Ты слепая, ты видишь, я тебя уже давно хоту, а ты все: «голубой период», «розовый период», «кубизм». Сколько можно об этой ерунде говорить, когда тут такие дела». «Ах, вот оно что», — я без промедления двинулась к двери, я резкая тогда была. Я открыла дверь, обернулась: «Ты не сказал, нравлюсь я тебе хотя бы?» — «Так сейчас скажу». — «Поздно», — сказала я. «Да какая разница, — вспылил он, — до того или после все это будет, и то, и это, и прочее». «А мне нужно до», — сказала я и вышла, не хлопнув дверью».
|
| |
| |
| Strannik | Дата: Пятница, 15.07.2011, 15:29 | Сообщение # 2 |
|
Мудрость сияния
Группа: Проверенные
Сообщений: 2597
Статус: Offline
| 
На правой руке линия Влияния, соответствующая данному происшествию (возрасту 21 год), останавливается, не прикоснувшись к вертикали (рис. 4, синий).
Это означает, что программа не рассчитывала на близкие отношения с человеком, который попал в эту линию (рис. 4, оранжевый).
На самой линии обнаруживаем некоторые характеристики.
В частности, криволинейную трапецию (рис. 4, зеленый) — знак Венеры.
Трапеция переходит в наклонный крестик — выражение негативного влияния Сатурна (рис. 4, красный).
Комбинация этих двух знаков толкуется как эгоистическая (иногда — жадная) чувственность партнера.
Она и испортила дело.
В начале линии Влияния также имеется знак Солнца (рис. 4, коричневый), который сообщает, что несостоявшийся партнер занимается или интересуется искусством.
|
| |
| |
