| Strannik | Дата: Вторник, 12.07.2011, 20:33 | Сообщение # 1 |
 Мудрость сияния
Группа: Проверенные
Сообщений: 2597
Статус: Offline
| Близорукий купидон.
«Я училась в медучилище. Был май, приближалась сессия. На лекции по анатомии преподаватель немного отвлекся. «Вот вы говорите «зрение»?» — вопросил он, глядя на меня. Я пожала плечами. Мне это и в голову не приходило. Преподаватель продолжил: «Зрение — тайна. Слух — тайна вдвойне. Ухо сложнейший нелинейный орган». Подруга шепнула: «Сел на своего конька». «Главный вопрос в теории зрения или слуха, что в нас или — правильнее — кто в нас видит и слышит, анатомически и физиологически не разрешим». Как он это сказал, во мне пробежала мысль. Она не имела отношения ни к лекции, ни к ее предмету. Светлая точка мысли, как удаляющаяся пуля, сделавшаяся видимой. О чем мысль — не знаю. Но что-то приятно-щемящее. Звонок спас преподавателя от необходимости объяснять отсутствие ответов. Мы вышли в коридор. Тут же подвалил комсорг курса Сергеев: «Так, девушки, записываемся в пионервожатые». «Я в прошлом году была», — вставила подруга. «Вот и отлично! Пионервожатые с опытом ценятся вдвойне. После занятий — ко мне».
Он исчез. «Я тоже работала в лагере пионервожатой, — сказала я, — мне нравится». «А мне нет, — поморщилась подруга, — да ведь не откажешься. Дело настолько добровольное, аж принудительное». Я не слушала, сквозь толпу студентов, сквозь проем долетел до меня взгляд парня. В сердце шевельнулась сладкая тайна.
Месяц отучились, экзамены сдали. Через два дня выдали предписание, в какой лагерь отправляться. Лагерь был от завода. Сначала собрали на инструктаж, потом назначили дату отъезда и место сбора. Автобусы отходили от площади перед заводом. Утром вхожу в разноголосое веселое море детей и родителей. Поодаль несколько автобусов с табличками «Дети». Собираю пятый отряд, заполняем автобус. Трубят отъезд. Автобусы трогаются. Счастливый момент, впереди дорога, новизна, неизвестность, глаза светятся. Хорошо!
Горячие камни города остаются позади. Открываются просторы. К окраине города подступают поля: иные вспаханы и чернеют, отдыхает земля, что называется — на пару, иные услаждают изумрудной зеленью. Вдали видны деревеньки и белые бока ферм. Сворачиваем в лес — узкая колея, автобусы плывут, покачиваясь с боку на бок. Хвойный воздух заполняет салон.
Приехали, разместились, началась сумасшедшая интенсивная жизнь. После отбоя собирались в комнате вожатых. Все вожатые — студенты из разных вузов и даже из разных городов. Остроумие, веселье хлещут через край. Парни поглядывают на девчонок, девчонки — на парней. Блеск на блеск. Огонь на огонь. Мой взгляд на лету связался со стальными стержнями глаз. Эти глаза я видела уже не раз: на линейке, в столовой, на речке. Парень был красивый, стройный и — главное — высокий, потому что я не маленькая, да и тянет к высоким. Светлая пуля летит назад. Его зовут Борис. Мы одновременно встаем и выходим. Да и другие расходятся парами. Мы идем к реке, говорим, смеемся, беремся за руки. Светлая пуля пробивает сердце.
На следующий день за завтраком ловлю на себе другой взгляд, жгучий и настойчивый. Это другой вожатый — Миша. Он кидает взгляды, как бросают дротики. Опасно для тела. Но оно в невидимой броне и неуязвимо. Вечером собираемся в нашей комнате. И откуда берутся такие паузы — сверхъестественно. Но вот пауза, встает Миша и, глядя мне в глаза, будто пьет их, говорит: «Я хотел бы дружить с Леной. Вот Лена — хорошая девушка. И она мне нравится». Я отдираюсь глазами и ищу Бориса. Кругом тишина. Сказано было так, будто что-то уже было, не только дружба. Я сижу, корю себя за пунцовые щеки. Говорю: «А чего — я со всеми дружу». Потом ругаю себя за эту фразу, что за чушь несу! Не так надо было ответить, а как — не знаю.
Я смотрю на Бориса и мыслью оправдываюсь — это не так. Он кивает, он понимает. Потом я иду гулять с Борисом. Он прижимает к себе, а я невольно отстраняюсь. Не нарочно, а так получается. Инерция воспитания. Рано еще прижиматься — так мне казалось. Борис умный, говорит умные вещи. Однажды заговорил про зрение: «Глаз видит то, что может, а не то, что должен». — «Как это?» — «Глаз видит последнее». — «Не понимаю?» — «Ну вот в анатомии ты себе мозг представляешь?» — «Да». — «Ну ют, глаз видит мозг, а ума глаз не видит». И опять пронеслась мысль, какая-то удивительная, необыкновенная, но не догонишь, так быстро. А он будто догнал и говорит: «И хорошо, что не видим. Если мы это увидим и поймем, все рухнет». — «Что все?» — «Наука, общественные основания, все. Туда лучше не лезть». — «Ты говоришь, прямо как наш профессор». — «Он у вас чокнутый». — «Но ведь и ты говоришь?» — «А что я? Я тоже сумасшедший», — сказал он и расхохотался. Засмеялась и я. Смешно. Он мне нравился. Так нравился, что не было сил. А тут Миша. Как Бориса нет, он появляется как из-под земли и говорит без умолку, рассказывает какие-то байки, анекдоты, треплется про студенческую жизнь. Нет-нет, да и схватит за руку; обдаст горячим взглядом. Руки как у сталевара. А мне не нравится, и ничего тут не поделаешь. Но как-то он повлиял, как-то незаметно, исподволь что-то отвел, и у нас с Борисом не случилось главного. Это главное было близко, а что за главное, я и не сказала бы. Но знала, что оно есть. Разъехались мы. Обменялись адресами. Я писала письма Борису Миша писал мне. Борис отвечал скудно, потом ответа долго не было, наконец пришло одно письмо, и оборвалась переписка. А Миша приехал ко мне, сделал мне предложение. Я ушла от ответа, как бы ни да, ни нет, но скорее нет, чем да. Он с виду не особо расстроился. Познакомился с родителями, сумел их обаять, не понимаю чем. Слова — как из мешка семечки, загипнотизировал, напоследок впился в мои губы и сорвал поцелуй, предназначенный Борису. И уехал. Потом его забрали в армию. Он оттуда писал. Два или три письма сохранились — прошло тридцать лет. В одном есть фраза: «Ты для меня идеал на всю жизнь». А мне грустно оттого, что все промахнулись».
На левой руке две линии Влияния пересекают друг друга (рис. 4. желтый, оранжевый, л. судьбы — синий).
В возрастной фазе от восемнадцати до двадцати программа отношений работает таким образом, что появляются привязанности, которые противодействуют друг другу.
Иногда дело доходит до конфликта между претендентами, но иногда и не доходит, как в нашем примере.
Но надо учесть, что линии — это не люди, а смысловая схема программы, которая в указанном периоде — от 18 до 20 — работает неоднократно.
Однако тень отбрасывается на многие годы (т.е. ситуация может повториться в любом возрасте).
|
| |
| |
