КРИСТАЛЛ ДУХА

[ Новые сообщения · Участники · Правила форума · Поиск · RSS ]
  • Страница 1 из 1
  • 1
Модератор форума: мартагона, DEMONAZ  
Форум » Хиромантия » Статьи Финогеева » Эстафета.
Эстафета.
StrannikДата: Вторник, 08.03.2011, 16:51 | Сообщение # 1
Мудрость сияния
Группа: Проверенные
Сообщений: 2597
Награды: 13
Статус: Offline
Эстафета.

«Я работала в издательстве младшим редактором. Он вел у нас какой-то философский отдел. Тогда философия была в цене. Каждый второй если не философствовал сам, то давал философствовать другим. Юношу звали Александр. Он был темноволосый и худоватый, с большой головой, как и полагается интеллектуалу. Он был умен, остр на язык, с хорошей язвительностью. Он надо мной посмеивался, я отбрехивалась, и, надо сказать, эти милые перепалки мне нравились. Он появлялся, исчезал, мы все варились в издательской каше, и было чувство, что когда-нибудь сваримся до готовности. Партия и правительство уверяли, что движемся в нужном направлении. Этому верили, потом не верили, потом как бы не верили. «Правильный курс» засел в подсознании, а сознание не соглашалось. Травили анекдоты, высмеивали лидеров. коммунизм, советскую власть. Конечно, все это на кухне. Как тогда говорили. От неясного ожидания чего-то удивительного и хорошего это не освобождало. Все дело было в молодости, и скорее всего марксизм был ни при чем.
Так мы, движимые временем, обращались в тесном пространстве издательства, и это всегда приводит к каким-нибудь следствиям. Для меня следствие состояло из двух частей. Первая была восхитительна: я влюбилась. В первый раз по-настоящему. Это сначала не влияло на дружеские отношения. От взглядов, кивков — к словам. От слов — к чувствам, от чувств — к действиям. Путь не короток, года через полтора он начал брать меня с собой по разным местам. Одно было фантастическое. Был дом на Бауманской, там жил еще не известный в то время журналист. Дом предназначался то ли под снос, то ли под капремонт. Всем уже дали квартиры, уехали все, кроме одного этого журналиста. Он занимал комнату в семикомнатной — или около того — коммунальной квартире. По непохожести ли, по философскому отношению или по обычному разгильдяйству никуда не обращался и не торопился и остался один в большом доме. В этих комнатах толкался всякий люд — непризнанные гении и поэты, художники, будущие знаменитости с идеями и своим пониманием мира. Кто-то жил там, потому что всегда оказывалось, что кому-то негде жить. Там был бильярд, все играли на этом бильярде. Можно было прийти и уйти в любое время. К вече-ру подгребал интересный народ с водкой и колбасой. Предавались беседам о смысле жизни, искали истину и не находили. Доставалась гитара, пелись Окуджава, Галич, Высоцкий. Александр был музыкален, играл и пел. Все это было восхитительно, романтично, души разогрелись и расплавили тела, слившиеся, как две капли ртути, в одно. И хотя все это было несколько более быстро и однообразно, чем мне бы хотелось, но я его любила больше всего на свете, и эти «мелочи» мне казались неважными, и верилось, что они исчезнут в ходе эволюции. Чувства — это наши господа, говаривал Монтень, и это справедливо для всех времен и народов. И однажды госпожа Любовь толкнула на непривычный для мужчин шаг, и туг начинается второе следствие — драматическое. Я, исполненная нестерпимого сердечного жара, говорю; «Александр, Саша, возьми меня замуж». А он так покачал головой и, недолго думая, простенько и с улыбкой замотал головой и произнес несколько раз: «Нет, нет, вот это уж нет». Без объяснения причин. Это был не удар. Это была катастрофа. Слезы хлынули из глаз фонтаном. Но это его не проняло. И он не переменил ответа. Вот странность жизни: не произнеси я этой фразы, может быть, потихоньку я бы получила чего хотела, но слова сказаны, и после них надо расставаться, разрезать души и разъединять тела.
И я уехала во Львов, обрыдала по пути весь нагон. Но поезд не повернул назад, и часы не вернули время. Потом я успокоилась, прощаясь, целовала воспоминания. Однажды мы с Сашей возвращались откуда-то летним вечером. Солнце село, но свет его оставался на небольшом кусочке неба. Я сказала: «Знаешь, когда я читаю Пушкина, ну вот хотя бы: «Уж небо осенью дышало, уж реже солнышко блистало, короче становился день, лесов таинственная сень с печальным шумом обнажалась», — знаешь, становится так хорошо-хорошо, я не знаю, отчего это, и мне кажется, что все правильно, что мы живем как нужно, хотя это вроде не связано с обыкновенной жизнью, нет, наверно, это нельзя объяснить», Александр ответил серьезно, что бывало редко: «Стихи его совершенны. А мы стремимся к совершенству. Совершенство — это все вместе: и понимание, и блаженство, и покой. Это счастье. Это недостижимо при жизни. Оно приходит после жизни._ Мы выйдем из жизни, и мы вольемся в совершенство. Оттого мы все движемся в нужном направлении. Пушкин дарит нам совершенство еще при жизни, и нам хорошо». Из Львова я отправилась в Ивано-Франковск, оттуда в небольшое село. Дом был необычный: чердак был переоборудован так, что имел широкое окно на крыше, и сквозь него падал мощный столб света. Невысокий, но плотный, крепкий, лысоватый человек заставлял меня раздеваться и ставил на помост под солнечный светопад. Доставал пластичную серую массу, мял ее сильными волосатыми руками и лепил из нее мою копию. Я была девушка с выпуклостями, и копия получалась горячая и живая. Этот человек был скульптор. Нас познакомили в Москве довольно давно, и эта линия вяло существовала в период моей любви к Саше и не оборвалась. Целей своих он не скрывал — он хотел жениться, переехать в Москву и покорить ее своим искусством. Он был человек простой, без вывертов, и я даже не понимала, где начинается его художественность, казалось, он берет ее из прилегающего пространства, а не из себя. Но телесно мы с ним как раз очень совпали. Все было хорошо, я нравилась его родителям, он сделал мне предложение, но была одна закавыка — я его не любила. И я сказала «нет». Теперь уже я».



На левой руке наблюдается на первый взгляд сильная линия Влияния (рис. 4, оранжевый), что свидетельствует о силе чувства.
Но линия слишком глубока, чтобы остаться только линией Влияния, следует говорить о совмещении ответвления от линии Судьбы и линии Влияния.
В месте соединения вся конструкция сдвигается к большому пальцу и рвется.
По традиции знак толкуется как: сама судьба разводит людей.
Отношения не могут быть продолжены.
Рядом с крупной линией Влияния — судьбы бежит едва заметная тонкая линия, повествующая о другой, меньшей по важности и силе связи.
Ее прекращает поперечная из ментальной сферы, т.е. идущая от линии Головы (рис. 4, линия влияния — зеленый, поперечная — красный, линия Головы — коричневый), в этом случае обладатель руки сам отказывает партнеру.
 
Форум » Хиромантия » Статьи Финогеева » Эстафета.
  • Страница 1 из 1
  • 1
Поиск:

alanqr
    Яндекс.Метрика
Copyright MyCorp © 2024