| Strannik | Дата: Вторник, 08.03.2011, 16:48 | Сообщение # 1 |
 Мудрость сияния
Группа: Проверенные
Сообщений: 2597
Статус: Offline
| Третье измерение.
«У меня был пунктик. Приобретаются они неизвестно откуда и без труда. Избавиться сложно. А не избавиться — дорого. Часть лета, недели три, иногда месяц, я проводила у своей тетки на станции Бегосово. Это на границе с Литвой. От Полоцка, где я жила, 40 км или чуть больше. Садишься на поезд — и ты там. Красивое пейзажное место. Тетка моя была начальником этой станции и жила в ведомственном доме.
Протекает там река под названием не очень для русского слуха благозвучным — Дриса. Но слух вытерпит, а на вкус и цвет товарищей нет. Шучу, вода на самом деле прозрачная и вполне съедобная. Ну и забрана была речка в такую природную красоту, такую классику — хоть целиком отправляй в Эрмитаж.
Было это лет тридцать пять назад. Было другое время, которое от нынешнего текло в противоположную сторону. Бегосово представляло собой преимущественно сельскую территорию с соответствующими постройками и угодьями. Был там большой деревянный дом, называемый клубом. Вокруг этого клуба вращалась молодежная вселенная Бегосово. Там показывали кино и давали танцы.
Утром тетя ушла на работу, я нежилась в постели, окно было раскрыто, и чистый воздух, который, по Бунину, и есть счастье, наливался в комнату, играя занавесками. Птицы сочиняли мелодии. Кузнечики констатировали сухие факты. Куры просто кудахтали...
Стук в дверь. Я догадывалась кто. Весточка о моем приезде, видимо, успела обежать окрестности. Друзья детства. Встаю, накидываю халатик, открываю — точно: толпа девчонок и мальчишек. Нет — девушек и юношей. У девочек формы и румянец, у юношей пушок над губой и ломающиеся голоса. Объятия, восклицания, визги и баски. Я даже не сразу всех узнаю, так как лица вроде и знакомые, но по-новому. Был среди них Пашка — парень, который с детства на меня посматривал по-особому, так что я понимала, что нравлюсь. Тогда я не обращала на него внимания, я была взрослее, а он долго оставался пацан пацаном — худенький и маленький. А тут за зиму — а еще говорят, что дети только летом растут. — он возмужал, окреп, вырос, раздался в плечах. И глаза сделались другие. Тогда были маленькие темные глазки, а сейчас большие, глубокие и, главное, — вот тоже не врут писатели, — сверкают огнем, просто светятся, как лампочки. Не верила, что так может быть. И сердце у меня екает само собой, и в груди разливается ощущение чего-то захватывающего и важного. Мы все тут же бежим гулять, конечно на речку: солнце, тепло, как не купаться. Идем — не можем наговориться, девчонки одна другую перебивают, рассказывают, кто, куда и как. Пашка идет рядом, помалкивает, и я против воли чувствую его присутствие. В странном пространстве ощущений возникает светлый ручеек. Неизвестно откуда течет он, но впадает в сердце. Я считаю себя, и действительно являюсь, рационалистом. Потому не сразу осознаю, что это. Я посматривала на Пашку, он на меня, и было хорошо. Тут и доходит: он мне нравится — вот что. День прошел сказочно, как это бывает только в юности. Договорились вечером встретиться на танцах, в клубе. Пашка — уже не забежал — чинно зашел ко мне и предложил сопроводить до клуба. Мы вышли. Сквозь разрез горизонта сочилась золотая кровь заката. Россыпь бледных звезд щедро брошена на синий панцирь. Пашка говорит: «Хочешь, стихи прочту?» — «Чьи?» — «Да, там одного, забыл». — «Хочу», — сказала я. Он прочел. Стихи были неплохие. Читая, он заикался и краснел. «Хорошие стихи». —
«Правда?» — «Мне нравится». Глаза его брызнули счастьем. «Я знаю, кто написал», — сказала я. «Кто?» — «Ты!» — «Я?» — Он присел от неожиданности, потом подпрыгнул, рассмеялся. Вот и клуб. Танцевали, после гуляли до зари. Пронеслись две недели, я уехала домой. Мы переписывались, он писал интересные письма, присылал свои стихи. Следующим летом мне не удалось попасть в Бегосово, так как меня отправили в лагерь пионервожатой. Я училась на втором курсе медицинского училища, и нас добровольно-принудительно отправляли на общественные работы. Прошло лето, отучились сентябрь. В начале октября, в одну из суббот, в нашем доме в Полоцке раздается дверной звонок. Я открываю, появляется Павел. Он в костюме, галстуке, с цветами. Родители его знали. Мы пьем чай. Потом в моей комнате он делает мне предложение. Он мне нравился. Он происходил из места, где было влияние польской культуры и где к женщине относятся уважительно. Но у меня был пунктик. Он был одного со мною роста, а мне хотелось высокого мужа. И я сказана «нет». Мягко, не наотмашь, с оговорками, ни слова о росте, а о том, что еще учусь, что впереди институт, что надо подождать, что я еще не готова, и прочее. Глаза его тускнели с каждой фразой. Он простился, уехал. Однако продолжал писать письма, но стихи пошли грустные. Однажды позвонил, попросил разрешения приехать, сказал: «Я просто посижу рядом с тобой, ничего не буду говорить». Приезжал, сидел, молчал, потом встал, вышел, больше я его не видела. Много лет спустя узнала: он дважды был женат, но счастлив в браке не был. Я ни разу не вышла замуж, хотя предложений было несколько. У меня все еще хранятся его стихи и письма».
На левой руке (ответственной за платонические связи) в этом возрастном пункте находится линия Влияния (желтый), которая проходит линию Судьбы насквозь (синий) и продолжается далее, при этом она вырождается конфигурационно (извилистость) и качественно (появление неблагоприятных признаков, в данном случае островных образований (красный).
Эта часть линии, обозначенная красным, относится к будущей жизни Павла — несостоявшегося мужа нашей героини.
Островные рисунки указывают на драматизм личных отношений, ослабление здоровья, финансовые и психологические проблемы.
|
| |
| |
