Сопротивление. «Первый брак с ровесником оказался хорошей прививкой. Он продолжался два года, а действие противобрачной вакцины продлилось 21 год. Я посвятила свободное время спорту, путешествиям, творчеству. Чувство одиночества было неведомо — полное согласие с собой.
До девяностого года творчество (я занялась дизайном) приносило удовольствие, после — еще и деньги. В девяносто шестом мне сорок три года. У меня выставка дизайнерских решений от мебели до головных уборов. Взрыв заказов, наплыв заказчиков — отражение успеха. В последний день выставки появляется человек. Большой, белая с веснушками кожа, говорит с европейским акцентом, почти незаметным. Просит домашний телефон. Даю легко. Понимаю, хочет связаться напрямую, без накруток от посредников. Он скрывается в толпе. Я забываю о нем, прежде чем растворился в людях его серый пиджак. На следующий день — закрытие выставки. Тяжелый день, еле приползаю домой, ныряю на диван. Звонок. «Это я». Не узнаю кто, говорю: «Допустим». Называет имя. Не помню. «Я быль у вас вчера — вы дали телефон». Память, опираясь на акцент, предъявляет фигуру, серый костюм, с лицом — хуже. Лица нет. «Давайте встретимся». — «Зачем?» — «Поговорить». — «Я очень занята». — «Тогда сегодня». — «Сегодня я просто не могу». — «Но завтра вы согласны?» — «Я не говорила да». — «Тогда завтра». — «Не могу. Вечером у меня встреча». «Я имель в виду ютро». «Утро?» — «Ютро. Мне очен понравились ваши изделия. Я хочу увидеть еще ваших работ в салонах. Итак, завтра ютром». — «Ну, хорошо». Договариваемся встретиться. Прихожу, жду минут тридцать. Дождь, ветер. Через сорок минут начинаю размышлять: у этого здания есть и вторая сторона. Иду. Точно — меряет шагами площадку перед входом мой иностранец. Он уже успел позвонить мне домой и переполошить домашних: «Я жду ее уже час! Где она?» Работы, которые я ему показала, вызвали бурное одобрение. Он приглашает меня в ресторан. Иду с неохотой. Во время осмотра он был слишком громок, слишком напорист, слишком рвался вперед. Вечером — открытие. Интересный собеседник, мудрый, остроумный, с необыкновенным чувством юмора и самоиронией. Я не заметила, как пронеслись пять часов. У меня возникло необыкновенное чувство единения с этим человеком. Наверное, имело значение, что наши интересы, вкусы,™ мнения совпадали. Я не удивилась бы, если бы совпали наши истории или биенья пульса. Тут как бы: вот была одна рука, живешь с одной рукой, привыкаешь, так как не знаешь иного, и тебе дают вторую, и осознаешь, какое это облегчение — две руки. Какое это счастье и наслаждение. Через две-три встречи переехала к нему. У него был в России бизнес. Он был женат, но еще до меня начал бракоразводный процесс. Надо было отловить жену где-то между Европой и Индией. Затем предстояло лететь в Африку по месту регистрации брака. Раз, когда он улетел, я лично доставила заказ одной известной предсказательнице. Пользуясь случаем, показала ей его фото. Та изрекла: «Не будешь с ним счастлива, несмотря на все его деньги». Я усомнилась. На тот момент он был беден. Он вел в России дела. Сначала подбросило, потом опустило. Он потерял миллион. Мало-помалу выходил из кризиса, особенно больших денег не предвиделось. И не соответствовало пророчество моему состоянию: я была на пике любви, устремлена в будущее, где, казалось, все соткано из счастья и радости. Наконец развод был получен, и мы могли официально оформить наши узы. Возникли сложности. Ему, чтобы зарегистрировать брак в Москве, предстояло собрать, перевести и узаконить кипу документов. Если регистрировать брак в его стране, такую работу пришлось бы проделать мне. А без брачного свидетельства возникали проблемы с визами. Муж был не из того теста, чтобы отступать или терпеть поражение. Он отыскал выход. Друг-поляк рассказал: в Польше все просто — надо обвенчаться, за этим следует автоматическая выдача гражданского свидетельства. Стремительно следуем в Польшу. Про платье, подобающее церемонии, вспомнила за несколько часов до венчания, когда мы оказались в провинциальном польском городке. Недаром подруги говорят, что у меня «черный пояс по магазинам». Прочесав торговые точки, изобретаю из имеющегося элегантный наряд — все были в восторге. После венчания нам устроили грандиозную свадьбу. Орган, три десятка гостей, подарки, цветы, искренние поздравления, необыкновенно весело и тепло, при этом ни одного знакомого лица. Звоню домой, мама говорит: «Ночью в моей комнате рухнули все шестнадцать полок с книгами». На следующий день нам отказывают в выдаче государственного свидетельства. Оказывается, практика «автомата» на иностранцев не распространяется. Друг-поляк изобретателен, как черт. «Я узнал, надо двигать в Данию. Живешь неделю в гостинице и женишься без проблем». Летим в Данию. Гуляем, веселимся, вспоминаем облом в Польше — смешно до слез. Затем «смешно» наступает в Дании. Наши документы о разводе не имеют печати органов, подтверждающих их законность. Возвращаемся в Россию. Я обиваю пороги здесь, он отправляет свои бумаги в Африку. Получив по пять печатей на каждый документ, снова вылетаем в Копенгаген. Дания встречает по-иному Холод, снег, жених сваливается с температурой 40. К счастью, власть не заодно с погодой. Свидетельства выдают. Еще одна волна сложностей при смене фамилии в Москве. В загсе сообщают: на брачном свидетельстве необходимо проставить печати Королевства Дании и русского посольства в нем. Адвокат, деньги, время. Через несколько недель получаю печати, иду в загс. Пишу заявление, заполняю бланк. Получаю свидетельство. На следующий день приглашают в загс, изымают свидетельство. Оказывается, работница была не в курсе. Способ изменения фамилии банален — при перемене паспорта. Делается в паспортном столе. Делаю. Как говорится, не прошло и года. К настоящему моменту мы прожили уже десять лет вместе. Несмотря на его деньги, которые появились, я таки была счастлива. И только последний год омрачен сложностями. Он стал вспыльчив, раздражителен. Это разъяснилось позже. У него нашли тяжелую болезнь. Была операция, она прошла неплохо. И мы еще поборемся за будущее».
