| Strannik | Дата: Вторник, 08.03.2011, 16:37 | Сообщение # 1 |
 Мудрость сияния
Группа: Проверенные
Сообщений: 2597
Статус: Offline
| Рациональная беда.
«Подкатил троллейбус. Лицо водителя, плотного мужика средних лет, было красным. Шло лето. Я села в конце салона на правое сиденье, спиной к движению, лицом к задней площадке. Свободных мест было много. Но я устроилась там. Пара человек стояла там от нечего делать, я отвернулась к окну. Медленно едет троллейбус, медленно течет время. Впереди века. Был ли он там до того, как я села, или вошел позже — не знаю. В какой-то миг почувствовала на себе взгляд. Непроизвольно стреляешь зрачками в это место и попадаешь. Глаза в глаза, две невидимые струи взгляда столкнулись. Две дорожки в закрытый мир. Глаза — особое состояние, от него не отмахнешься — острое: колет, буравит, проникает в самое сокровенное. Этого не понимаешь, понять нельзя, просто отводишь взгляд, не можешь выдержать чужих глаз. Он смотрел пристально, долгими секундами. Я избегала прямого контакта, но боковым зрением знала: смотрит. Лишь поворачивала белки, он нырял прочь и глядел в окно. Я смотрела, он не смотрел. Я отводила пружины глаз, он устремлял лучи на меня. Так продолжалось минут десять. И вот испарение из солнечного сплетения золотой отравой сочится в кровь. Страшная волна из живого невесомого вещества поднимается, захлестывает мозг — и тонешь. И понимаешь — влюбилась. Прямо здесь, сейчас. Нестерпимо. Часть нестерпимости — наслаждение. Сияющая кожа лица, черные брови, прямой нос, плечи, руки, весь его облик, то, что он здесь, — бьет током в сердце. Я не дышу. Дышу и целую воздух, ибо только он между нами. Парень словно очнулся, стал оглядываться — понять, где он. Поняв, делает шаг к двери. Секунды посыпались рисовым обилием из мешка. Катастрофа.
Двери хлопком раздвигаются, он соскакивает с подножки, не оглядываясь, исчезает, по ту сторону железа. Это невозможно. Так нельзя. Я выскакиваю наружу: Иду за ним, оставив все мысли, вопросы, упреки. Он шагает не торопясь. Я смотрю в затылок, умоляю: только не оглядывайся, не обернись, только иди. Родная спина, родной затылок. Он не оглянулся ни разу, но медлил, будто шел в гору. Начались ряды мелких лавочек, как бы вход в рынок. Никогда не бывала тут. Он подошел к фруктовой палатке, взял из кучи апельсин, принялся внимательно рассматривать его. Он поворачивал, взвешивал, поглаживал его корочку. Подносил к лицу, вдыхал аромат, отводил, катал плод в руке.
Я подошла вплотную, он меня не видел. Наступил критический миг. Надо было что-то решать. Делать. ЧТО? И тут, не отдавая апельсина куче, он повернулся и уперся в меня взглядом. Он знал.
Клеточно-ядерный взрыв лишил меня ума и дыхания. Он знал, что я иду за ним. Горячая волна прокатилась с головы до ног. Я раздвинула губы, как разжимают сплющенный металл: «Вы случайно не Миша?» От неожиданности он засмеялся, апельсин подпрыгнул, упал в кучу.
«Нет, я не Миша». Я сочла нужным объясниться: «Понимаете, у моей подруги... — я остановилась. — У моей подруги был парень — Миша, которого никто не видел. Она его любила, а он ее изводил и мучил». Стоп — объясняться не надо! Я продолжила: «Да, в общем, неважно». Недолгая пауза. Парень выручил: «Сходство есть, у меня начало другое: меня зовут Са-ша». Он выделил последний слог. Теперь засмеялась я: «А меня зовут Ната-ша». Теперь смех разразил обоих. В одно мгновение сделались давними знакомыми. «Я тут иногда выхожу, покупаю фрукты», — сказала я. «А я живу тут, недалеко, — сказал он, — в общежитии». — «Да что вы!» — «Да». — «А где вы учитесь?» — «В Лингвистическом институте», — отвечал он. «Не может быть! Я тоже там учусь. На первом курсе». — «А я — на втором». — «Поразительно», — сказали мы вместе. Потом я ахнула, подбросила руку с часами к носу: «Мне на математику к учителю. Опаздываю». «Я провожу», — сказал он. Мы пошли назад к остановке, забыв про апельсины. Он проводил меня до подъезда дома, где жил учитель. Договорились увидеться вечером.
Так начались эти отношения. С чуда. И оно возвращалось вновь и вновь. Каждый день новизна, радость, солнце освещает душу, восход в венах. И первый поцелуй, и первая ночь — прыжок без парашюта. Но ты жива. Через два месяца я показала его родителям. Предупредила заранее. Мама приготовила обед. Он пришел, был смущен. Разговор тыкался во все стороны, как слепой котенок. Он ушел. Повисло тягостное молчание. «Мама, в чем дело?» «Ни в чем», — мама пожала плечами. «Объясни! Что случилось?» — «Сядем», — сказала мать. Мы сели. Мама говорила: «Я понимаю, ты увлечена, но это не тот человек, за которого наша дочь могла бы выйти замуж». — «Почему?» — «Ну, я это вижу». — «Как? И что? Скажи мне, что видишь ты, чего не вижу я, и что понимаешь, чего я не понимаю». — «Это надо пожить с мое, повидать людей», — сказала мама. «И все-таки». — «На два главных вопроса он ничего не мог сказать». — «Какие это вопросы, скажи!» — «Где и на что вы будете жить? И он ничего не мог сказать». — «Но ты ведь не задавала эти вопросы». — «Их не надо задавать, ответы и так видны». — «Это абсурд! Бред!» — «Ни то, ни другое. Это — жизнь». — «Надо было задать всего один вопрос — любит ли он вашу дочь? Вот что самое главное». — «Ты думаешь, любит?» — «Любит». Мама встала, пожала плечами: «Тебе решать». Протест, гнев, досада жгли, выедали сердце. Почему? Зачем? Я не приняла сказанное матерью. Но шли дни, и я думала: никогда ни в чем родители меня не ограничивали, не делали замечаний, не советовали, с кем дружить или гулять, а тут вдруг такое — это неспроста.
Против воли что-то стало происходить. Осыпалась листва чувств, измельчалась, пропадала, не долетала до земли. Луна поворачивалась другой стороной. Против воли.
Через полгода Саша уехал к себе домой. Другие мысли пришли без стука, и расселись, и заполнили все, и распоряжались, я стала думать, что эти отношения не главные в жизни, будут другие — истинные. Я упиралась, но во мне взросло, побеждало и вытесняло всё прежнее холодное существо расчета. Когда он вернулся, я сказала: «Наверное, нам лучше не встречаться». Он не спросит почему Я старалась не смотреть в глаза. Не надо видеть тех глаз. Он ушел. Мы расстались. Годы пробежали с тех пор, главного не случилось. А теперь я думаю, что это было самое сильное чувство».
На правой руке линия Влияния (рис. 4 — желтый, л. Жизни — зеленый, л. Судьбы — синий) прервана тяжелой поперечной с хвостиком (рис. 4 — красный).
Эта поперечная, конечно, в основном фрагмент линии Здоровья.
Но всякая линия — слоеный пирог.
Обратим внимание на маленький хвостик, уходящий в поле 1 (зона Венеры), — это и поле родственников.
Отсюда толкование: вмешательство родителей разрушает отношения.
Это согласуется с линией Сердца, демонстрирующей компенсированный разрыв с загибом (рис. 4 — оранжевый).
Данная конфигурация одном из своих значений интерпретируется как неожиданная и деструктивная смена чувств.
|
| |
| |
