| Strannik | Дата: Вторник, 08.03.2011, 16:13 | Сообщение # 1 |
 Мудрость сияния
Группа: Проверенные
Сообщений: 2597
Статус: Offline
| Иностранец.
«Черные как смоль волосы. И взгляд никогда особенно долгий или пристальный. Когда он смотрел прямо, ничего не было заметно. Это как сцена. Понятная, открытая. Но сбоку что-то было. Как вход в закулисье. Я не понимала, что там. Когда он обращал на меня глаза, взгляд начинался сверху, будто на моей голове была шапка. Взгляд тек ниже. Попадал в глаза, не задерживался — мол, не о чем беспокоиться, — скользил дальше по подбородку, шее, груди, сворачивал в сторону и следовал к линии талии, потом бедра, скатывался к ноге и долго разглядывал щиколотку. Так что я едва подавляла желание сама посмотреть, что с ней, и узнать, чего там такого, чтобы смотреть. В закулисье что-то происходило. Через время, недели через две, я осознала: меня будто пальпируют, не сильно, осторожно, вновь сверху вниз, по известному маршруту. Не особенно нажимая, невесомо. Все это происходило три раза в неделю. Я преподавала русский язык как иностранный на кафедре русского языка в институте физкультуры. Он учился в аспирантуре и был в моей группе. Ему надо было заговорить по-русски. Он был футболистом или бывшим футболистом. Он писал диссертацию по футболу. Чего уж он там писал и о чем там можно было писать, понимала смутно. Всякому в диковинку, кто далек от футбола. Ну, гоняй себе мяч по поляне. Он был невысокого роста, хорошего телосложения и был как-то ловок телом. Под брюками были сильные и наверняка волосатые ноги, футболист, одним словом. И еще. Хотя он не делал ничего особенного, вокруг была атмосфера деловитости. Из тех, кто впитывает как губка, отдает не сразу. Пройдет два, три урока, и отдаст. Благодарный ученик. Такие радуют преподавателя. Вживую свидетельствует о плодах труда, это приятно, это льстит, это располагает. Знал ли он об этом? Думаю, не знал. Ему нужен был язык. Чтобы писать диссертацию. И он старался. Может, у него была хорошая интуиция, а может, не было, да ему это и не нужно. У него был природный пропуск. Был он красавчиком, на которого долго смотреть не стоит, начинает что-то происходить с дыханием, и сердце не попадает в собственный такт. У него был прямой взгляд и был боковой. Или как бы второй план, невидимый. Ты сама его достраиваешь. Взгляд поставляет для этого материал. Три раза в неделю я вхожу в его глаза, как в театр. Я на сцене, в зале всего один зритель. Я появляюсь, и вползает музыка, снизу вверх, приподымая полол и показывая колени, округлые, со светящейся посредине косточкой коленной чашечки. Мелодия свивается, горячей змеиной лентой скользит по изгибам тела. Я снимаю жакет. Пол ним оказывается черное платье на лямочках. У меня ослепительные плечи. Под платьем нет ничего. И я знаю, что зритель это знает. Я медленно спускаю правую лямку, она спадает через плечо. Зритель напускает равнодушие, ему будто нипочем. Меня не проведешь, он хочет большего. Я спускаю левую лямку, платье должно упасть, я держу локтями, поворачиваюсь спиной и плавно ухожу, а платье все же падает. Он пишет мне роли, а я своевольничаю. Внешне я преподаю, а он учит язык. И все, и больше ничего.
Он быстро заговорил. И раз после урока он подошел и пригласил на дискотеку. И глаза продолжали играть в театр, и при этом никакого смущения. Раз он не отсюда, не принадлежит среде, чего стесняться. Надо бы отказаться. Не могу объяснить, почему не отказалась. Мы пошли на дискотеку, и были движения под музыку, и музыка ритмичным, дурманящим дымом проникала под кожу. После он пригласил меня к себе, он жил в общежитии, но ему как аспиранту полагалась отдельная комната, и там была маленькая кухонька и маленькая душевая кабинка, а больше и не надо. На подставке лежал свежий кусок розового мыла изящной формы, напоминавшей женскую талию. Свежесть мыла была роковой. Поцелуй был острый и горячий, бились губы, как бойцы, в нем, кровь стучала везде. А руки его были сильными. Он был абсолютно раскован, никуда не торопился, и произошло редкое телесное совпадение.
И мы жили так около года, потом он уехал к себе в Америку, вероятно, справедливо названную Латинской.
Мы расстались легко, никогда не было разговоров о будущей совместной жизни. Я спрашивала себя, люблю ли я, и не могла ответить. Это и был ответ. А он — уверена — и не спрашивал.
Его не было год. Потом он появился, объявил, что написал диссертацию. Был звонок, была встреча, дальше не пошло. Я отвыкла от него, уроков больше не было, и театр не работал. Не думаю, что его гормональное творчество не находило себе других подмостков. Он определенно писал сцены и для других женщин. Он был здесь, но я не была с ним. Потом он защитил диссертацию и пригласил в кафе, чтобы отметить. Отметили чаем. Посидели, поговорили о чем-то постороннем. Слово за слово, фразы без намеков и ассоциаций, потом едем к нему, бросаемся в объятия друг друга. Через месяц выяснилось, что я забеременела. У него были дела, но дела завершились, он собрался уезжать. Мы встретились. Я сказала: «Знаешь, у меня будет от тебя ребенок». Ничего не происходило несколько секунд, я думала, какая будет реакция, она оказалась непредсказуемой. Он поднялся и торжественно сказал: «Поздравляю тебя». Была пауза, которая ничего не объясняла. Я поинтересовалась: «Это все?» Он улыбался и, видно, был рад за меня: «Все, а что еще?» «А что делать с ребенком»? «Делай что хочешь», — сказал он и уехал. Больше он не появлялся, не звонил и не писал писем. Я родила дочь. Дочь росла, я думала, неужели нет даже отцовского — не чувства, нет, — но хотя бы любопытства. Потом подумала, ведь он уехал в неведении. Он сказал, делай что хочешь, и не знал, как я поступила. Решил, я поступила, как мне удобнее. А раз так, о чем беспокоиться».
На правой руке линия Влияния связана с линией Поездки — переходит в нее (рис. 4 — л. Влияния — желтый, л. Поездки — оранжевый, л. Судьбы — синий).
Внутренняя линия Влияния на левой начинается ниоткуда, т.е. не выходит и не связана с линией Жизни — это указывает на то, что партнер рожден в другом месте, в нашем случае — за границей.
Затем линия загибается к большому пальцу — указание на чувственность связи (рис. 7 — л. Влияния — оранжевый, л. Жизни — зеленый).
|
| |
| |
