| Strannik | Дата: Среда, 07.04.2010, 11:54 | Сообщение # 1 |
 Мудрость сияния
Группа: Проверенные
Сообщений: 2597
Статус: Offline
| Сон свыше.
«Я вышел на воздух. Черные норы в земле осветились бледным светом. Не нами вырытые канавы. Морозило. Я глянул вверх. Последнее облако, как белая простыня, сползло с луны. В черном небе мерцали звезды. Приснится же такое — я передернул плечами. Надо будет Петрова расспросить: он мастер сны разгадывать. Я достал кисет. Насыпал табаку в бумажный лоскуток. Свернул, склеил языком. Чиркнул спичкой, спрятав пламя в ладонях. Вдохнул сизый дым, поднял голову, вздрогнул: на меня смотрели глаза. Глаза были спрятаны под заиндевевшими бровями. Такими были и усы. Это был красноармеец Рябов. Я выдохнул: «Фу, напугал! Откуда тебя черт принес?!» Рябов прислонил карабин к стенке окопа и сказал: «Угости табачком, Михалыч». — «Угости?! С чего это я тебя угощать должен?» Рябов недоуменно воззрился: «Так курить охота». — «А мне что за дело, что тебе курить охота. Свой надо иметь».
— «Ты же знаешь, я табак не курю». — «Так че ж ко мне лезешь? Папиросы кури». — «Курил бы, да кончились». — «Экий ты дурило. На, держи, — я протянул ему кисет, — самокрутку-то свернешь?» — «А то!» Он закурил, закрыл глаза от удовольствия: «Прямо душа возвращается». — «Эх, один табак у тебя на уме. Рябов». — «Не-а, еше бы водки». — «Ну. разве что водка». — «Не-а. еше бы...» — «Отставить! Всем невмоготу». — «Да я не про то...» — «Не про то — знаю я тебя». С другой стороны раздалась пулеметная очередь. Слышно, как шли пули, раздвигая воздух. Тенорком пропели над головой. Грохнуло несколько выстрелов от нас, справа. Наши пули, удаляясь, шептали басом. В ответ немцы подняли пальбу. Небо распороли огненные линии. С наших позиций донеслось два-три ленивых выстрела. Немцы усилили стрельбу. «И чего палят? Куда? Зачем? От болваны!» — произнес Рябов, презрительно скривив рот. «Так, намедни, 8-го. Курск-то отбили у них, вот и заедает их». — «Да поприжали им хвосты, гадам, — Рябов сплюнул, потер нос, — а сегодня-то какое число?» «Девятое февраля, — было ответил я. Взглянул на луну, потом на часы: — Да нет, десятое уже». Стрельба смолкла так же неожиданно, как началась. Я выбросил окурок в снег: «Ладно, пойду досыпать. Крылов тебя через полчаса сменит. Давай». Утром я нашел Петрова: «Слышь-ко, какой мне сон приснился». Мы присели. Петров, крепко сбитый, с крупной головой, тяжелым лбом, смотрел без интереса: «Какой?» — «Будто иду по лесу. Причем кругом лето, а я знаю, что зима. А вокруг — травка зеленая, кругом сосны могучие с красными стволами, елки хвоей обернуты до земли, и липы цветут. Тишина, покой. Паутинка летит по воздуху. А сам убежден: зима — и баста! Вот скажи, как это может быть?» Петров зевнул: «Так то сон. И не такое может присниться». Я не отступал: «А это: липы цветут и зима? Как так?» Петров хмыкнул: «Дурак ты, ей-богу, это ж сон. Заладил: почему да как. Рассказывай дальше».
— «Ну вот, иду я, грибы ищу — белые. Наклоняюсь, траву раздвигаю и — ничего. Ни одного». Петров сдвинул шапку на затылок, достал сухарь, захрустел, откинулся назад, оперся спиной о стенку окопа, закрыл глаза: «Дальше». — «Иду я, значит, и тут оно и началось». «Что еще?» — вяло выговорил Петров, отправляя в рот черный брикет. Я понизил голос: «И тут, представляешь, выходит Сам». Петров перестал жевать, открыл глаза, взгляд стал острым: «Кто Сам?» Я оглянулся по сторонам и незаметно поднял вверх указательный палец: «Кто, кто? Сам Иосиф Виссарионович!» Петров дернулся вперед, задохнулся: «Да ты что?» — «Слово партейца! Сам Сталин Иосиф Виссарионович идет мне навстречу!» Петров посерел, осунулся, оглянулся по сторонам, прошептал: «И?» — «Идет на меня и улыбается. Я встал, вытянулся, он ко мне наклоняет лицо и спрашивает: «Ну как, грибы есть?» Я отвечаю, мол, никак нет, товарищ Сталин, грибов нет. Тут лицо товарища Сталина стало суровым: «Как это нет грибов, товарищ Степанов?!» — «Тихо ты, — придвинулся Петров ко мне, и я увидел, что лоб у него, несмотря на холод, покрылся испариной, — ты никому не рассказывал?»
— «Никому, ты — первый». — «Ну, ладно, дальше».
— «А это что?» — и протягивает мне товарищ Сталин белый гриб. А меня страх прошиб — потому как гляжу: под ногами и вокруг одни белые грибы, много. Ведь не было ни единого, а тут возьми и выскочи. Думаю, как же я мог ляпнуть, что грибов нет». — «Все?» — перебил Петров. «Все», — ответил я. Петров облегченно вздохнул. «Нет, не все», — сказал я. Петров вздрогнул: «Ну?» Я оглянулся, приблизился к самому уху Петрова, произнес: «Товарищ Сталин был плохо одет. Весь в заплатах». У Петрова округлились глаза: «Ты с ума сошел, да как тебе такое посмело присниться, чтобы тов. Сталин был в заплатах?!» — «Я ж не нарочно, пойми ты. Сон». — «Сон, сон. Заладил свое. Сон, — ворчал Петров, — знаю, что сон. Чего ты хочешь от меня?» — «Скажи мне, что это значит?» — «А я почем знаю! Вот что, — Петров приблизил ко мне лицо, — давай так: ты мне этот сон не рассказывал. А тебе он не спился. Понял?» — «Понял». — «Ну?» — «Что ну!» — «Понял?»
— «Понял, понял». — «Тогда все». — «Все». — «Вес?»
— «Ну, все-все». — «Никому?» — «Никому». — «Все?» — «Все». На следующий день был бой. Мы бежали в атаке. Я повернулся, вскинул руку вверх, закричал: «Вперед, за Сталина! Ура!» В эту секунду чем-то прошило мне сразу обе ноги. Все померкло. Очнулся в лазарете. Потом отправили в госпиталь. С Ленинградского фронта аж в Кировскую область, в местечко Слободское. О сне я никому не рассказывал, а сам разгадать не смог».
Как мы узнали, метод фиксированных позиций расширен методом поворота.
Мы отмечали, что линии, повторяющие линию жизни (параллельны ей), представляют отца и родственников мужчин.
А линии, направленные против линии жизни, — мать и родственников женщин.
Теперь существенно подчеркнуть, что так принято на мужской руке.
На руках женщин картина меняется на противоположную.
Линии, текущие вдоль линии жизни, — это женская группа родственников.
Линии, атакующие (нападающие) линию жизни — мужская группа. (Рис. 3—4: зеленые — женская группа, оранжевые — мужская.)
В нашем случае линия отца — ближайшая к линии жизни, направленная к ней пол углом (рис. 4 — синяя).
На линии наблюдается микроразрыв (рис. 4), отвечающий за ранение отца.
Линия рождения обозначена желтым.
|
| |
| |
