Трое в лодке. «Мне двадцать четыре. Лето. Июль. Подруга с работы приглашает в пансионат: «Съездим на два дня.
Отъезд в пятницу. В воскресенье — назад».
— «Поехали».
Подруга говорит: «Но смотри, не влюбись там, не закрути роман». Я думаю, к чему бы она это? Ничего в голову не приходит. Едем. Отправляемся на электричке, от станции на автобусе. Надо было подождать других, был коллективный заезд. Вижу, из электрички выходит мужчина. Он с женщиной. Я подумала, что это его жена. Оказалось, коллега с работы.
Моя подруга этого мужчину знала. Грузимся в автобус, едем на место.
Место живописное: синяя вода, зеленые лужайки, лес. Нам отвели дощатый домик...
Внутри затхлый запах, две металлические кровати. Древний стол.
Два стула. Но как выйдешь — дивная красота. Две кровати были уже заняты.
Нашлась только одна раскладушка на двоих.
«Ничего страшного, — сказала я.
— Ты спи, а я постою».
«Ладно, — говорит она, — к вечеру прояснится что-нибудь». Потом гуляли, загорали, опять гуляли, время тянулось бесконечно. Потом были какие-то посиделки на природе — все легкое, воздушное. Разговоры, взгляды.
Моя подруга потом всю ночь гуляла с этим мужчиной, которого мы встретили на станции и которого звали Олегом, а я спала на этой раскладушке. Утром в столовой я слышу, Олег говорит: «Женщина — это преходяще, основное ребенок, ребенок остается».
Я посмотрела на него. А он посмотрел на меня. Потом гуляли, рядом со мной ходил какой-то приятный мужчина, возникла симпатия. Он предложил покататься на лодке. Я сижу на корме, он гребет, плещет вода о борт, от бликов режет глаза.
Потом вижу, кто-то плывет к нам. Мы далеко отплыли. Этот пловец — темная точка. Я отвернулась, смотрела, как мой кавалер налегает на весла, как он бросает на меня многозначительные взгляды, на которые я отвечаю с такой же многозначительностью.
Оставалось чиркнуть правильным словом, чтобы взгляды перешли в сердечное дело. Но тут пловец схватился за край лодки: «Можно, а то не доплыву обратно?»
Залезает в лодку и рушит хрустальную дымку романа.
Это был Олег.
Потекла какая-то беседа неприхотливая, и я забыла про парня, который сидел на веслах. Но я не влюбилась, нет, просто было интересно. На берегу он исчез. Но, кажется, в эту ночь подруга гуляла с кем-то другим.
Мы вернулись вечером в воскресенье. В понедельник на работу. Подруга смотрела на меня хмуро: наверное, думала, я увела Олега, хотя ничего подобного не было.
Проходит несколько времени, звонит Олег, приглашает на свидание. Прихожу. Он с букетом цветов. Дарит мне цветы, говорит: «У меня сегодня день рождения. Пойдем, отметим».
Мы посидели в кафе. Горели свечи, звучала музыка, медленно всплывали пузырьки в желтоватом шампанском. Мы вышли на улицу, пошли по Тверскому.
Он вдруг стал петь песни.
Слух у него был неважный, а голос чуть хуже, чем слух. Но шампанское многое прощает. С этого дня начались наши отношения. И я вышла за него замуж. Восемь лет мы прожили в моей семье, в моем доме. Он ладил с моей матерью. Трений не было. Больше было трений у меня с матерью, чем у него. Затем мы переехали жить отдельно, появилась дочь. Потом из двухкомнатной сделали трехкомнатную.
Мы жили хорошо, до того как однажды я пришла поздно домой и меня ругали за то, что я пришла поздно, но главное, что я не захотела просить прощения. Но я считала себя почти правой, у нас была встреча одноклассников, там я встретила моего первого мужа, и у нас возобновился роман, и я пришла в четыре часа утра. Но мы встречались раз в год: мой первый муж жил в другой стране.
Олег всегда приходил домой вовремя. Я догадалась много позже, что у него были женщины. С работы звонила одна его коллега: «Можно Олега Ивановича?»
Я смеялась над ним: «Лидка звонит, твоя любовница». Я просто так говорила, в голову не приходило, что это действительно так.
Он бурчал: «Что ты там придумываешь?» И только с течением времени я поняла, что это реальная связь. Но тогда он ее не демонстрировал.
Я была наивная дурочка, и я верила. Раз он говорит: «Я поеду в Ленинку поработаю».
В выходной день. Поезжай, дорогой. И мысли не было, что он может поехать не в Ленинскую библиотеку. Но в тот день я поехала по делам в центр, и я хожу вокруг Ленинской библиотеки, но его машины нигде нет.
Я не могу понять: а где Олегова машина? Сотовых телефонов тогда не было. Приезжаю домой, говорю: «Где ты был, твоей машины нигде не было».
Он говорит: «А где ты ходила?»
Я отвечаю: там-то.
Он говорит: «А я ее не там поставил». И у меня мысли не было, что он был не в библиотеке.
Разрыв начался с того, что на дачу приехала его мама. А когда приезжает его мама, у нас всегда обостряются отношения. Я с ней десять лет не разговаривала. Я приглашаю всех к столу, а ее персонально не зову. Он начинает ставить мне условия, что если ты не наладишь отношения с моей мамой, то наши отношения испортятся.
