КРИСТАЛЛ ДУХА

Это знание отчасти подтверждает славянское представление о Кащее и Бабе-Яге. Но обратим внимание читателя на существенную разницу в написании имен “Кощей” и “Кащей”. Это два принципиально разных героя. Тот негативный персонаж, что используется в сказках, с которым борются все действующие лица, во главе с Бабой-Ягой, и Смерть которого ” в яйце”, это - КАЩЕЙ. Первая руна в написании этого древнеславянского слова-образа - “Ка”, означающая “собирание внутрь себя, союз, объединение”. Например, руническое слово-образ “КАРА” - не означает наказание, как таковое, а означает нечто не излучающее, переставшее сиять, почерневшее, потому что собрало все сияние (“РА”) внутрь себя.

Детей-сирот Йогиня доставляла в свой предгорный Скит, который находился в самой чаще леса, у подножия Ирийских гор (Алтай). Она делала это для того, чтобы спасти от неминуемой гибели последних представителей древнейших Славянских и Арийских Родов. В предгорном Скиту, где Йогиня-Матушка проводила детей через Огненный обряд посвящения Древним Вышним Богам, имелось Капище Бога Рода, высеченное внутри горы. Рядом с горным Капищем Рода, в скале имелось специальное углубление, которое Жрецы называли Пещь Ра. Из него выдвигался каменный помост, разделенный выступом на два равных углубления, называемый ЛапатА. В одно углубление, которое было ближе к Пещь ра, Йогиня-Матушка укладывала спящих детей в белых одеждах. Во второе углубление накладывался сухой хворост, после чего ЛапатА задвигался обратно в Пещь Ра, и Йогиня поджигала хворост. Для всех присутствовавших на Огненном обряде это означала, что дети-сироты посвящены Древним Вышним Богам и в мирской жизни Родов их никто более не увидит. Чужестранцы, которые иногда присутствовали на Огненных Обрядах, очень красочно рассказывали в своих краях, что своими глазами наблюдали, как маленьких детей принесли в жертву Древним Богам, бросив живыми в Огненную Печь, и сотворила сие Баба Йога. Чужестранцам было неведомо, что когда задвигался помост-лапата в Пещь Ра, специальный механизм опускал каменную плиту на выступ лапаты и отделял углубление с детьми от Огня. Когда загорался Огонь в Пещь Ра, Жрецы Рода переносили детей с лапаты в помещения Капища Рода. Впоследствии из детей-сирот воспитывали Жрецов и Жриц, а когда они становились взрослыми, юноши и девушки создавали семьи и продолжали свой род. Ничего из этого чужеземцы не ведали и продолжали распространять сказки о том, что дикие Жрецы Славянских и Арийских народов, а в особенности кровожадная Баба Йога, детей-сирот в жертву Богам приносят. Эти чужеземные сказки повлияли на Образ Йогини-Матушки, особенно после христианизации Руси, когда Образ красивой молодой Богини подменили Образом старой, злой и горбатой старухи со спутанными волосами, которая крадет детей. жарит их в печи в лесной избе, а потом поедает их. Даже Имя Йогини-Матушки исказили и стали пугать Богиней всех детей.

Дух предков (версия №1)

Дед Мороз появился у нас очень давно. Это реально существующий дух, здравствующий, между прочим, и поныне. Когда-то, еще до появления христианства на Руси, наши предки верили в то, что духи умерших охраняют свой род, заботятся о приплоде скота и хорошей погоде. Поэтому, чтобы наградить их за заботу, каждую зиму люди дарили им подарки. В канун праздника деревенская молодежь надевала маски, выворачивала тулупы и ходила по домам, колядовала. (Впрочем, в разных регионах существовали свои особенности колядования). Хозяева одаривали колядующих едой. Смысл как раз и заключался в том, что колядующие представляли собой духов предков, которые получали награду за неустанную заботу над живущими. Среди колядующих часто был один “человек”, одетый страшнее всех. Как правило, ему запрещалось говорить. Это был самый старый и самый грозный дух, его еще часто называли просто Дедом. Вполне возможно, что это и есть прообраз современного Деда Мороза.

Хозяин зимы (версия №2)

Согласно другой версии, “прапрадедом” современного русского Деда Мороза был герой русских народных сказок Морозко или Мороз красный нос, хозяин погоды, зимы и мороза. Изначально его называли Дедом Трескуном и представляли маленьким старичком с длинной бородой и суровым как русские морозы нравом. С ноября по март Дед Трескун был полновластным хозяином на земле. Даже солнце его боялось! Он был женат на презлющей особе – Зиме. Деда Трескуна или Деда Мороза отождествляли также с первым месяцем года – серединой зимы – январем. Холоден и студен первый месяц года – царь морозов, корень зимы, ее государь. Он строгий, льдистый, ледяной, пора снеговеев. В народе про январь говорят и так: огневик и студень, снеговик и трескун, лютый и лютовей. В русских сказках Дед Мороз изображается как взбалмошный, строгий, но справедливый дух зимы. Поэтому, во избежание неприятностей некоторые северные народы и сейчас задабривают старика Мороза – в торжественные ночи бросают за порог своих жилищ лепешки, мясо, выливают вино, чтобы дух не злился, не мешал охоте, не губил посевов.

Дед Мороз и РПЦ

Отношение Русской Православной церкви к Деду Морозу неоднозначное, с одной стороны как к языческому божеству и волшебнику, а значит противоречащему христианскому учению, а с другой стороны, как к русской культурной традиции. В 2001 году епископ Вологодский и Великоустюжский Максимилиан заявил, что РПЦ поддержит проект «Великий Устюг — Родина Деда Мороза», только если Дед Мороз примет крещение. (попробуйте представить себе крещеного Деда Мороза-христианина >_<)

Мифологический образ

У восточных славян представлен сказочный образ Мороза - богатыря, кузнеца, который сковывает воду “железными морозами”. Сами Морозы часто отождествлялись с буйными зимними ветрами. Известно несколько народных сказок, где Северный ветер (или Мороз) помогает заблудившимся путникам, указывая дорогу.

Белорусский брат Деда Мороза - Зюзя, или бог Зимы — представляется как дед с длинной бородой, который живет в лесу и ходит босиком.

Позвизд - славянский бог бурь и непогод. Стоило ему тряхнуть головой - на землю валил крупный град. Вместо плаща влачились за ним ветры, с полы его одежды падал хлопьями снег. Стремительно носился Позвизд по небесам, сопровождаемый свитой бурь и ураганов.

В легендах древних славян существовал и другой персонаж - Зимник. Он, как и Мороз, представлялся в виде старика небольшого роста, с белыми волосами и длинной седой бородой, с непокрытой головой, в теплой белой одежде и с железной булавой в руках. Где он пройдет - там жди жестокой стужи.

Среди славянских божеств выделялся своей свирепостью Карачун - злой дух, сокращающий жизнь. Древние славяне считали его подземным богом, повелевавшим морозами.

Давайте попробуем определить основные черты облика Деда Мороза, соответствующие как историческим так и современным представлениям об этом сказочном волшебнике. По мнению одного из исследователей образа Деда Мороза - кандидата исторических наук, искусствоведа и этнолога Светланы Васильевны Жарниковой - традиционный облик Деда Мороза, согласно древнейшей мифологии и символики цвета, предполагает:

Борода и волосы - густые, седые (серебристые). Эти детали облика, кроме своего “физиологического” смысла (старец - седой) несут ещё и огромный символьный характер обозначая могущество, счастье, благополучие и богатство. Удивительно, но именно волосы - единственная деталь облика не претерпевшая за тысячелетия никаких значительных изменений.

Рубашка и брюки - белые, льняные, украшены белым геометрическим орнаментом (символ чистоты). Эта деталь практически потерялась в современном представлении о костюме. Исполнители роли Деда Мороза и костюмеры предпочитают закрыть шею исполнителя белым шарфом (что допустимо). На брюки, как правило, не обращают внимания или шьют их красными под цвет шубы (страшная ошибка!)

Шуба - длинная (по щиколотку или по голень), обязательно красная, расшитая серебром (восьмиконечные звёзды, гуськи, кресты и другой традиционный орнамент), отороченная лебединым пухом. Некоторые современные театральные костюмы, увы, грешат экспериментами в области цветовой гаммы и замены материалов. Наверняка многим приходилось наблюдать седовласого волшебника в синей или зелёной шубе. Если так, знайте - это не Дед Мороз, а один из его многочисленных “младших братьев”. Если шуба коротка (голень открыта) или имеет ярко выраженные пуговицы - перед вами костюм Санта Клауса, Пер Ноэля или ещё кого-то из зарубежных побратимов Деда Мороза. А вот замена лебединого пуха на белый мех хоть и не желательна, но всё же допустима.

Шапка - красная, расшита серебром и жемчугом. Оторочка (залом) лебединым пухом (белым мехом) с треугольным вырезом выполненным на лицевой части (стилизованные рога). Форма шапки - полуовал (круглая форма шапки традиционна для русских царей, достаточно вспомнить головной убор Ивана Грозного). Кроме вальяжного отношения к цвету, описанного выше, театральные костюмеры современности пробовали разнообразить украшение и форму головного убора Деда Мороза. Характерны следующие “неточности”: замена жемчуга на стеклянные алмазы и самоцветы (допустима), отсутствие выреза за оторочке (не желательно, но встречается очень часто), шапка правильной полукруглой формы (это Владимир Мономах).

Трёхпалые перчатки или варежки - белые, расшиты серебром - символ чистоты и святости всего, что он даёт из своих рук. Трёхпалость - символ принадлежности к высшему божественному началу ещё с неолита. Какой символьный смысл несут современные красные варежки - неизвестно.

Пояс - белый с красным орнаментом (символ связи предков и потомков, а также сильный оберег). В наши дни сохранился как элемент костюма полностью утратив символьный смысл и соответствующую цветовую гамму. А жаль …

Обувь - серебряные или красные, шитые серебром сапоги с приподнятым носком. Каблук скошен, небольших размеров или полностью отсутствует. В морозный день Дед Мороз надевает белые, шитые серебром валенки. Белый цвет и серебро - символы луны, святости, севера, воды и чистоты. Именно по обуви можно отличить настоящего Деда Мороза от “подделки”. Более-менее профессиональный исполнитель роли Деда Мороза никогда не выйдет к публике в ботинках или чёрных сапогах! В крайнем случае он постарается найти красные танцевальные сапоги или обычные черные валенки (что, безусловно, не желательно).

Посох - хрустальный или серебрённый “под хрусталь”. Ручка витая, так же серебристо-белой цветовой гаммы. Посох завершает лунница (стилизованное изображение месяца) или голова быка (символ власти, плодородия и счастья). В наши дни трудно найти посох соответствующий этим описаниям.

Фантазия нынешних художников-декораторов, их “креативность” практически полностью меняют устоявшийся веками образ народного любимца. Подражание заморским младшим братьям, изменение сакральных элементов даже в одеянии Деда Мороза, обилие импорной рекламы с Санта-Клаусами может сыграть злую шутку - будущие поколения детей, оторвавшись от родных традиций, уже не будут знать кто такой Дед Мороз и Снегурочка, а будут лишь вешать носки на камины, которых на Руси изродя не водилось.

Жили-были дед да баба.
Была у них курочка ряба.
Снесла курочка яичко, не простое – золотое.
Дед бил, бил – не разбил.
Баба била, била – не разбила.
Мышка бежала, хвостиком задела, яичко упало и разбилось.
Дед плачет, баба плачет, а курочка кудахчет:
- Не плачь, дед, не плачь, баба: снесу вам яичко не золотое – простое!

По большому счёту, после многочисленных «литературных обработок» от сказки не осталось ничего – только зачин и финал! Отсюда полная нелогичность на грани бреда. Действительно, с чего это вдруг дед с бабой начинают убиваться по разбитому яичку, если всю сказку они только тем и занимались, что пытались его расколотить? Без обращения к первоисточнику, к корням народным, сказка эта так и останется сюрреалистическим опусом.

Жили-были дед да баба,
У них была курочка ряба.
Снесла курочка яичко:
Пестрó, вострó, костянó, мудренó,
Посадила яичко в осиновое дупёлко,
В кут под лавку.
Мышка бежала, хвостом вернула,
Яичко приломала.
Об этом яичке дед стал плакать,
Баба рыдать, вереи хохотать,
Курицы летать, ворота скрипеть,
Сор под порогом закýрился,
Двери побутусились, тын рассыпался,
Верх на избе зашатался...
А курочка ряба им говорит:
- Дед не плачь, баба не рыдай,
Куры не летайте,
Ворота не скрипите,
Сор под порогом не закуривайся,
Тын не рассыпайся,
Верх на избе не шатайся,
Снесу вам еще яичко:
Пестрó, вострó, костянó, мудренó,
Яичко не простое – золотое.

Как говорится, разница между литературной и народной версией видна невооружённым глазом. Первое, что бросается в глаза – несоизмеримость последствий мышкиной неосторожности. Если в литературном варианте дело ограничивается скупыми слезами стариков, то в первоисточнике яичко даже не разбилось, а всего лишь «приломилось» (скорлупа треснула), но это, тем не менее, приводит к форменной катастрофе. Причём, в других вариантах этой сказки, за разбиванием яичка следует цепная реакция апокалипсических последствий с вовлечением всё новых и новых действующих лиц: в разных версиях фигурируют дуб, сбросивший листву; сорока, сломавшая ногу; поповская дочка, разбившая вёдра, с которыми шла по воду; попадья выбросившая в окно квашню/пироги и, наконец, поп, изорвавший священные книги/разбивший себе голову о косяк… Горе деда и бабы из литературного варианта малопонятно, так как они сами пытались разбить яичко; тогда как расстройство их коллег из народной версии объяснимо – они яичко помещают в кут (короб или ларь в котором зимой в избе держали кур и куда помещали наседок), то есть рассчитывают, что Ряба это яичко высидит. Но и главное, что больше всего вызывает несостыковку – порядок появления яиц: в современном варианте Ряба сносит сначала золотое яичко, а потом обещает снести простое, в первородном – наоборот!

«Дед да баба» - универсальные действующие лица огромного количества произведений фольклора, тем не менее, ни в одной из них по именам не называемые. Прототипами их, видимо, были не какие-то рядовые пенсионеры, а боги славянского или, даже, арийского пантеона. Только их божественным происхождением и можно объяснить такую распространённость этих образов и отсутствие у них имён как результат табуированности. К тому же дед с бабой проявляют способности простым смертным не характерные – они не просто выступают творящим началом: пекут некое кондитерское изделие («Колобок») или лепят снежную фигурку («Снегурочка»), но и могут вдохнуть жизнь в свои творения.

Попытаемся сопоставить их с кем-то из богов славянского пантеона. Самый известный нам и популярный у нынешней детворы «дед» - это Дед Мороз. А пращуры наши «дедом» называли бога Сварога: «…Так мы начинали, великую славу ему воспевали, Сварога – Деда богов восхваляли, что ожидает нас. Сварог – старший бог рода божьего и всему роду – вечно бьющий родник…» («Велесова книга» IIа).

Сварог – бог-творец, первопричина всех причин, создатель всего сущего (аналог арийского Праджапати, индуистского Брамы, греческого Зевса, иудейского Яхве, христианского Бога-Отца). Имя его происходит от арийского Сваямбху (Самосущий). Сварог сотворил (отсюда ныне уничижительный глагол «сварганил» ) наш мир и обитель богов, которая у славян называлась Сварга (в санскрите svar сложное слово, означающее одновременно и «рай», и «небо», и «солнце», и «дневной свет») . Однокоренным словом с именами славянского Творца и обители богов является свастика.

С «бабой» сложнее. Первая ассоциация наводит на мысль, что это непременно должна быть старушка, жена «деда». Однако, ни в одной сказке указания на то, что они супруги нет! То же и с её возрастом: будь бы она старушкой, её и назвали бы сказители старухой или бабкой, а не бабой – когда требовалось подчеркнуть преклонный возраст действующих лиц, сказки, без ложной куртуазности, напрямую говорили «жили-были старик со старухой». А «баба» - термин, обозначавший любую рожавшую женщину (так же, как любую нерожавшую обозначал термин «девка»: «В девках засиделась» - о долго не вышедшей замуж или «Бог бабу отнимет, да девку даст» - утешение вдовцу). А поскольку рожали по-всякому, то и лет ей могло было быть и 18, и, даже, 16. Помните, в «Репке» есть нелогичный момент, когда пресловутая «баба» за подмогой бежит не к своему сыну или дочери, а сразу к внучке (причём, дети «деда с бабой», вообще, нигде никогда не фигурируют! ). Если структуру этого семейства представить немного иначе, то это противоречие исчезнет. По такой схеме, «дед» - патриарх семейства; «баба» - его дочь или жена его сына; а её дочь и есть «внучка» но только по отношению к деду, с которого ведётся отсчёт. Встаёт вопрос, а где сын? Или от кого дочка народила «деду» внучку?

Тайну сию можно разгадать только через личность «деда», которого мы идентифицировали в предыдущем абзаце как бога Сварога. Выше мы упомянули, что арийский бог Сваямбху за тысячелетия превратился у славян в Сварога, а у индусов в Брахму. И, если славяне в детали интимной жизни своих божеств не лезли, то наши братья по арийской крови с полуострова Индостан прекрасно были ориентированы, что у Брахмы была дочь богиня мудрости Сарасвати – она же стала ему и женой. Славянским аналогом Сарасвати (обратим внимание на корень «сва» в её имени) была богиня Матерь Сва или Матерь Слава: «И вот Матерь Слава бьёт крылами по бокам своим с двух сторон, как в огне, вся сияя светом» («Велесова книга» II 7е). Вместе с тем, о полной тождественности Сарасвати и Матери Сва говорить нельзя. Мать Сва-Слава – образ более архаичный и сложный: она и матерь богов, и одно из воплощений огня и повелительница ветров, и много что ещё.

Теперь понятно, почему Сварог – дед богов, а Сва-Слава – мать. Головоломка разгадывается просто: Сварог остальным богам дед и отец, а Сва-Слава – мать, но не бабушка. «Велесова книга» и это подтверждает: если в процитированном выше фрагменте из IIа, Сварог называется дедом богов, то в другом месте говориться: «И так Сварог – отец, а прочие, суть, сыны его» («Велесова книга» I 9а). И поэтому в сказках они запечатлелись не как «старик со своею старухой», а как «дед» (в значении «дедушка») и «баба» (в значении «рожавшая женщина»). Вот такой поворот сюжета!

«Красным петухом» называли наши предки и мы иногда называем огонь. Любвеобильные пернатые были и символом плодородия: Фрэзер в «Золотой ветви» красочно описывал, что ещё в его времена крестьяне Германии, Австрии, Венгрии, Польши и Трансильвании верили, что в каждом поле живёт хлебный дух в виде петуха и не пускали детей в поля из опасений, что оный петух выклюет им глаза. А во время жатвы петуха приносили в жертву довольно малогуманным образом: несчастную птицу закапывали на участке поля, который планировали сжать в последнюю очередь таким образом, что из земли оставалась торчать одна голова и кому-то из жнецов требовалось срубить её одним ударом серпа или косы.

Были куры и своего рода любовным талисманом: хорошим средством для повышения потенции считалось провести ночь под куриным нашестом; женщин нетяжёлого поведения на Руси величали «курвами»; молодым в первую брачную ночь давали с собой в спальню жареную курицу; а камешек с естественным отверстием, символизирующий, вообще-то, женские половые органы, называли «куриным богом». И то ли из-за такого обилия скрытой символики, то ли из-за дешевизны и доступности курицы и петухи стали одними из самых популярных жертвенных животных. Причём, если язычники дохристианских времён резали преимущественно белых петухов (как делал, например, это перед боем последний языческий правитель Руси Святослав Храбрый), то чёрные петухи уже в христианские времена стали такими же обязательными атрибутами чёрных месс сатанистов и дьяволопоклонников, как и чёрные коты.

А ещё курица и петух – пусть нелетающие, но птицы. А любая птица – это символ неба, символ «верхнего мира», мира богов. И именно птица в большинстве религий наделяется функциями космотворца. Так, согласно древнеегипетским представлениям о сотворении мира бог земли Геб воплотился в белого гуся «Великого Гоготуна» и в таком виде снёс яйцо, из которого родился бог солнца Ра. Почти слово в слово повторяют этот сюжет ведические и индуистские предания о процессе творения: воды изначального океана рождают яйцо, из которого вылупляются создатели Вселенной; в первом случае Праджапати, во втором – Брахма (космотворящая птица здесь не фигурирует, но символом Брахмы, тем не менее, является гусь).

Но, продолжаем о нашей курочке. «Ряба» в народном варианте пишется с маленькой буквы поскольку это отнюдь не имя. Фонетика сказки потребовала переноса ударения на первый слог, тогда как ставить его надо на второй рябá, то есть рябая, в крапинку. И если курица и так была птицей сакральной, то рябые несушки, вообще, наделялись магическими свойствами. И символику они имели совершенно отличную от остальных. Чёрная в белую крапинку курочка символизировала собой звёздное небо, ночь. Этим-то и объяснялось привлечение её к магическим обрядам – ведуньи считали, что ей, как символу ночи, будет легче привлечь к исполнению ритуала потусторонние силы, в ночи действующие.